Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

с известием, что якобы «хан крымской со всеми ордами имеет свое бусурманское намерение приходить для войны на их великих государей великоросийские украинные и малоросийские городы конечно в нынешних числех неотложно». В связи с этим воеводе указывалось немедленно собирать ратных людей и двигаться «в городок Сенное праворотья без мотчанья». Боярин собрал все войска, что были под рукой, и выступил из Белгорода 22 января, придя 26 января в Золочев. Однако уже 31 января Шереметев получил царскую грамоту, что «буде вестей внов про приход воинских людей нет, и ему боярину и воеводе с их великих государей ратными людьми велено возвратитца в Белгород». В результате воевода, «уведомясь подлинно, что воинских людей в ближних местех нет и приходу их ныне под государевы украинные городы не будет», вернулся с полком в Белгород уже 3 февраля, велев, однако, ратным людям оставаться в городе «до указу». 8 февраля Шереметев получил распоряжение «ратных людей, пересмотря, отпустить по домам». 20 февраля в Белгород пришло послание С. П. Неплюева — товарища главы Севского разряда Л.Р. Неплюева и гетмана И. С. Мазепы, «что де хан крымской с ордами ис Крыму не выходил, и ныне в Крыму и иных воинских людей в ближних местех нет». Боярин провел смотр, составил перечневую роспись бывших на службе и распустил войско 21 февраля[458].

Число собравшихся войск, находившихся при Шереметеве до роспуска, составило почти 7 тыс. человек, включая 120 человек городовых дворян и пр., а также полк рейтарского и копейного строя Тобиаса Колбрехта (722 человека рядовых и начальных людей), рейтарский Данилы Пулста (1163 человека), Мценский рейтарский Ицыхеля Буларта (423 человека), рейтарский Христофора Ригимона (457 человек), два солдатских полка генерал-поручика графа Давида Вильгельма фон Граама — 1-й Белгородский (1262 человека) и Яблоновский (864 человека), солдатские полки Юрия Фамендина (291 человек), Андрея Шарфа (242 человека), Петра Гасениуса (522 человека) и стрелецкий белгородский жилой полк Д. Н. Юдина (759 человек). Неявка, учитывая время сбора, была достаточно высокой, некоторые полки не явились практически в полном составе. В рейтарском полку Ивана Фанфеника (Фанфеникбира) было 37 человек, а в рейтарском Кашпира Гулица — 61 человек. Значительным был процент дезертиров. В полку П. Гасениуса «до отпуску» бежало со службы 511 человек — половина рядового состава. В других полках число беглецов было меньше[459]. А. И. Хитрово письмо Шереметева о роспуске своего отряда получил 21 февраля. Пересмотрев всех прибывших людей, он распустил их из Хотмыжска[460].

Помимо войск Белгородского разряда, в самом начале 1688 г. для отражения возможного крымского набега велено было собираться на службу в Путивле ратным людям Севского разряда под командой С. П. Неплюева. Здесь сбор шел медленней, чем в Белгороде: к 11 февраля явился лишь 1341 человек. Получив сведения об отсутствии угрозы крупного нападения, правительство направило Неплюеву приказ распустить войска, что он и сделал в конце февраля (войско в достаточном количестве так и не собралось)[461].

Вместо ожидаемого крупного удара происходили лишь небольшие набеги малочисленных отрядов, охотившихся за добычей и ясырем. 8 февраля Б. П. Шереметев получил письмо с Торских озер от атамана Ивана Клушина: 22 января «пригоняли воинские люди татарова в урочища Голой Долины и били на торских жителей, которые по сено ездили». Отряд насчитывал всего 16 человек. Атаман ходил за ними в погоню, догнал татар в верховьях р. Тор, отбив у них 9 пленных[462].

Утешительные известия о том, что масштабного набега, скорее всего, не будет, пришли в Москву от Мазепы. 1 января 1687 г. он сообщал, что никаких вестей о возможном походе крымцев нет, тем более что, по слухам, ожидается смена Селим-Гирея на ханском престоле. Не исключено, что указанный слух был связан с воцарением в Османской империи (в ноябре 1687 г.) нового султана Сулеймана II вместо низложенного Мехмеда IV[463]. Этот факт подтвердили прибывшие в Москву в конце января запорожские казаки, захватившие в конце осени под Казы-Керменом нескольких языков. Запорожцы, правда, вопреки донесению Мазепы говорили о возможном татарском набеге в ближайшее время, сообщив и о безуспешной трехдневной осаде Сечи ордынским отрядом. Вместе с тем они донесли о тяжелой кампании для татар в Венгрии (ходили слухи, что в ходе нее погиб калга, тело которого только недавно было доставлено в Крым). Приведенные сечевыми казаками языки в целом (про судьбу калги они ничего не знали) подтвердили эти известия, добавив к ним информацию о скорой присылке в Казы-Кермен «для осторожности от московских войск» четырехтысячного отряда «с пушки»[464]. Примерно в то же время запорожцы сообщали Мазепе, что Селим-Гирей находится в Крыму, но часть орды выслана «на черексы» (с Кантемир-султаном) и «в Белогородчину» из-за сильного голода на полуострове, в том числе и для откорма лошадей. Они вновь подтверждали готовность остальной крымской орды к набегу[465].

В первой половине февраля к гетману приходили известия о готовности зимующего в Белгородской орде нураддина к походу (возможно, в Венгрию либо для отражения наступления польско-литовских войск), а также о возможном весеннем нападении ханских войск из Крыма на пограничные земли Малой России. Также поступала информация, что Селим-Гирей действительно подошел «со всеми ордами» к Перекопу, намереваясь ударить на Полтаву, а тысячный татарский отряд отогнал стадо овец в районе р. Тясмин под Чигирином. Последний был настигнут и разбит под Бахметовыми озерами казацким отрядом Власовской сотни Миргородского полка. В ходе этой вылазки вроде бы обнаружилось, что «немалые орды» стоят на Правобережной Украине в районе р. Ингул. В связи с этим Мазепа регулярно посылал распоряжения об усилении бдительности в пограничных полках, обменивался данными с С. П. Неплюевым и воеводой Белгородского разряда Б. П. Шереметевым. Однако 14 февраля, после того как были допрошены взятые власовскими казаками языки, оказалось, что страхи возможного крымского нападения преувеличены: «хан крымской ис Крыму под Перекоп с ордами не вышел», никакие «орды» возле Ингула «не кочуют», а отряд, появившийся под Тясмином, состоял всего из 260 крымских и казыкерменских татар. До конца февраля крымцы на украинском пограничье так и не появились. Мазепа полагал, что «уже в великой силе вражияго их приходу не чаять, разве малыми их возмогут быть подъездами»[466]. Более того, гетман сообщал, что в конце февраля — начале марта 1688 г. крымские и белгородские татары, двигаясь в Молдавию, разорили волынские земли (околицы Кременца, Дубно и др.)[467]. Мазепа считал, что одной из причин пассивности Крыма в отношении России было «замешание» в Османской империи, связанное с