Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

дали». Несколько десятков казаков Зеньковской сотни Полтавского полка, не выдержав голода, сбежали, вернувшись только когда встретили идущие вниз по Днепру лодки с продовольствием. А. Лубяник сказал, что все казаки «зело скучают, там сидя», и ожидают через него «последняго гетманского указу». Он также указывал, что Кодацкую «паланку» нужно «изрядно отправить от тех куреней, чтоб, избави Бог от огня беды никакой не учинилось, на весну того накрепко надо беречь»[449]. Видимо, речь шла о том, что находившиеся в Кодаке казаки неаккуратно обращались с огнем, что угрожало целости царских хлебных запасов. Мазепа в ответ на все эти известия распорядился казацкому гарнизону покинуть остров, оставив 300 человек «для бережения монарших хлебных запасов»[450]. В июне 1688 г. Мазепа, двинувшийся в поход к Самаре для строительства Новобогородицкой крепости, направил в помощь оставшимся гадячским казакам на Кодацкий остров две хоругви пехотного наемного полка П. Кожуховского[451]. А до конца лета 1688 г. все запасы, хранившиеся на Кодацком острове, были перевезены в новопостроенный Новобогородицк, а база на Кодацком острове ликвидирована.

* * *

Первая Крымская кампания показала высокие мобилизационные и логистические возможности российской армии[452], однако избранная В. В. Голицыным стратегия успеха не принесла. Ранее неизвестные исследователям документы о миссии П. Хивинца показывают, насколько важное значение придавал В. В. Голицын дипломатическому фактору в начатом им конфликте, в котором острие российского удара было направлено именно на Крым.

Дипломатический нажим, однако, требовал подкрепления в виде серьезных военных успехов. Однако их-то как раз достичь не удалось. Позднее выступление армии привело к тому, что естественные факторы — жара и безводье, усугубленные фактором деятельности человека — организованными крымцами огромными рукотворными пожарами, остановили продвижение войск на р. Карачекрак. Указанные факторы спровоцировали значительный рост небоевых потерь в войске Голицына, которые на сегодняшний момент сложно оценить. Вряд ли они насчитывали десятки тысяч человек, как об этом писали иностранные участники похода и наблюдатели, однако количество в несколько сотен и даже тысяч человек представляется вполне возможным. Попытка спасти судьбу кампании выразилась в посылке Голицыным отряда Л. Р. Неплюева под турецкие городки. Днепровский поход показал высокую заинтересованность главнокомандующего в сохранении русско-польского союза, ради которого он готов был решиться атаковать османские крепости, которые, судя по всему, не собирался ранее штурмовать и тем самым входить в прямой военный конфликт с турками. Однако эти планы разбились о грамотные действия крымских войск, силами корпуса нураддина Азамат-Гирея не допустивших развертывания боевых действий в районе нижнего Днепра. Несмотря на то что в результате сражений при Каменном Затоне и на р. Каменке численно уступавшие противнику татары вынуждены были отойти, дальнейшие действия корпуса Неплюева — Самойловича были полностью парализованы. В условиях выжженных степей, массового падежа лошадей и возможной угрозы новой татарской атаки корпус простоял весь июль на правом берегу Днепра, у Запорожской Сечи, охваченный массовым дезертирством, болезнями и недовольством рядовых солдат и казаков. Последнее вылилось в итоге в бунт «полка» Г. И. Косагова и самовольное оставление им своих позиций в Каменном Затоне, что подвело черту под всей кампанией 1687 г. Осмысление неудачных результатов первого Крымского похода в Москве повлекло за собой смены в военном планировании на следующий год, хотя совершенно отказываться от избранной стратегии В. В. Голицын не собирался.

Глава 3

ОБОРОНИТЕЛЬНАЯ КАМПАНИЯ 1688 г. И СТРОИТЕЛЬСТВО НОВОБОГОРОДИЦКА

Угрозы татарского набега зимой 1687/88 г. и меры по обороне пограничья

Зимой 1687/88 г. в Москве ожидали крупного татарского набега как возмездия за летний поход на ханство. Первые известия о его подготовке выходцы из крымского плена принесли в Белгород еще в конце октября. В результате в ноябре 1687 г. из Москвы еженедельно посылались указы воеводам князю Ф. Л. Волконскому и Б. П. Шереметеву о подготовке служилых людей Белгородского разряда к отражению татарского нападения[453]. С началом зимы о поступавших в столицу регулярных известиях о татарской угрозе сообщали П. Гордон[454] и шведский резидент в Москве К. фон Кохен. Последний в декабре даже писал о состоявшемся якобы набеге на Тор, в ходе которого крымцы убили и пленили 17 тыс. человек; а русское правительство распорядилось выслать против них семь пехотных полков, приведя в повышенную готовность формирования Белгородского и Севского разрядов[455].

Информация о грядущем татарском нашествии оказалась слухами, воспринятыми в Москве весьма серьезно. Поэтому изложенные выше известия о мерах по усилению обороны южных границ были правдивыми. 17 декабря 1687 г. в Курск воеводе А. И. Хитрово пришла грамота с очередным известием о скором крымском набеге. Из «подлинных вестей», допросов выходцев из крымской неволи и взятых языков в Москве стало известно, что хан Селим-Гирей «имеет свое босурманское намерение неотменно со всеми своими силами приходить для войны под… великоросийские украинные и малоросийские городы ныне, как реки лдами укрепятца вскоре». В связи с этим Хитрово велено «тотчас» ехать в Хотмыжск, где с ратными людьми «збиратца… наспех и стоять в Хотмышском во всякой воинской готовости». В войско требовалось спешно собирать как дворян и детей боярских, так и рейтарские и солдатские полки из тех городов, которые «к Хотмышску блиски». Из Хотмыжска Хитрово должен был разослать в ближайшие города грамоты именем воеводы Белгородского разряда Б. П. Шереметева, собирая всех доступных ратных людей, кроме курских рейтар (их было велено выслать к месту сбора только в случае реального появления противника). Хитрово прибыл в Хотмыжск 30 декабря, разослав грамоты в окрестные города о сборе войск[456].

В итоге на службу в Хотмыжск явились дворяне и дети боярские городовой службы (завоеводчики — 31 человек, есаулы — 27 человек, дворяне сотенной службы — 72 человека), курские новокрещеные калмыки (24 человека), рейтарский полк полковника Ивана Алферьева сына Барова (555 рейтар, трубачей и литаврщиков, 95 копейщиков), рейтарский Курский полк полковника Ивана Михайлова сына Гопта (98 человек рейтар), солдатский Курский полк полковника Петра Александрова сына Эрланта (1583 человека). Солдатский Хотмыжский полк полковника Якова Христофорова сына Эрнста (Эрнеста) (735 солдат) остался в Курске для охраны полковой казны и караулов. Всего с начальными людьми (37 человек) под командованием Хитрово собралось более 2,5 тыс. человек. Из этого отряда 10 января воевода по приказу Шереметева послал с поручиком Матвеем Кенельским 200 солдат судженцев из полка Эрланта в крайний западный пункт Белгородской черты — Ахтырку «для бережения и осторожности великого государя казны и всяких полковых припасов и хлебных запасов»[457].

Сам глава Белгородского разряда Б. П. Шереметев 7 января 1688 г. получил царскую грамоту