На сеновал с Зевсом - Елена Логунова

– Ты обедать? – с надеждой крикнул вслед товарищу капитан Барабанов.

– Да какой, на фиг, обед! – сердито отмахнулся Денис, с дробным топотом перебирая ногами ступеньки лестницы.

Оценив тон и выражение лица доброго друга, Руслан побежал следом.

– Кулебякин, куда? – удивился подполковник Грошин, осуществляющий общее руководство над отделом, к которому был приписан эксперт-криминалист Кулебякин.

Подполковник не демонстрировал деструктивного гастрономического поведения, наоборот, он как раз следовал из буфета, нежно обнимая бутылку кваса и большой тульский пряник с оттиснутым на нем изображением вещей птицы Сирин – гибридного мифологического бройлера с женским лицом и бюстом. Призывно распахнув пернатые объятия, Сирин нескромно демонстрировала пышные формы и коварно улыбалась.

– Вот я тебя сейчас! – пробегая мимо, бешеным шепотом шуганул пряничную старославянскую цыпочку невменяемый от волнения капитан Кулебякин.

– Не понял?! – побагровел его начальник.

– Василь Петрович, это Денис не вам сказал, это он так преступность запугивает: вот, мол, я тебя сейчас! – дипломатично объяснил находчивый капитан Барабанов, тоже пробегая мимо.

– Вы куда это?! – взревел не сильно успокоенный подполковник.

– Так на борьбу с преступностью, куда же еще?! – обернувшись на бегу, крикнул Барабанов. – Вот мы ее сейчас!

– Тихо, тихо, не плачьте, пожалуйста! – шепотом успокаивала Алка рыдающую Марусю. – Пожалуйста, давайте потише, не будем привлекать к себе внимание!

– Дум! Дум! Дум! – послышалось сверху.

В щель между неплотно пригнанными плитами низкого фанерного потолка на голову Трошкиной протекла серая струйка пыли.

– Это он?! – Маруся попятилась в темный угол. – Он идет сюда!

– Может, и не идет, – забормотала Алка, успокаивая не только Марусю, но и себя. – Так, ходит себе! Гуляет…

Она опасливо посмотрела на трясущийся потолок, отскочила подальше от люка, пригнулась, как подслеповатая любительница грибной охоты, и закружила по комнате, пытливо рассматривая разный хлам под ногами.

В угол, противоположный тому, который заполнила собой испуганная Маруся, давно и прочно врос облезлый шифоньер эпохи скудного социалистического реализма. Запыленный сверху и заплесневелый снизу, он идеально соответствовал стилю «махровый совок». Трошкина распахнула расслоившиеся дверцы, и их тонкий скрип очень удачно наложился на скрежет ключа в замке.

– Не прячьтесь, пожалуйста, я боюсь оставаться одна! – прошептала Маруся.

– Прятаться? Мне это и в голову не приходило! – тоже шепотом соврала Алка, с сожалением оглядев укромный гробик, набитый пыльным тряпьем, среди которого миниатюрная Трошкина могла бы затеряться, как несерьезная трехрублевка образца одна тысяча девятьсот семидесятого года в подарочном издании «Капитала» Карла Маркса.

Вместо этого она пошарила в складках мануфактурных изделий и нащупала среди мягкой рухляди некий твердый и приятно увесистый предмет, оказавшийся при ближайшем рассмотрении антикварным тазом для варки варенья. К медной чаше прилагалась длинная ручка, крепкая, как древко полкового знамени.

– Ха! – приободрившаяся Трошкина зловеще хмыкнула, воздела повыше своевременно обретенную кухонную медь и отступила под прикрытие шифоньерной дверцы.

Люк в потолке открылся, уронив на грязный пол подвала аккуратный квадрат желтого света. Потом в проем свесились ноги в мужских ботинках, ориентированные к Алке пятками. Она сочла это знаком свыше и тихо двинулась вперед, одновременно заводя ручной тазик вправо характерным бейсбольным движением.

Мужчина спрыгнул вниз, выбив облачко пыли из замусоренного пола. Приземлился он легко, как кузнечик, но Алка этого изящества не оценила.

– И прыгает, и скачет он! – очень неодобрительно, но совершенно беззвучно прошептала она, тщательно прицеливаясь.

– Не трогай меня, урод! – завизжала Маруся, отвлекая внимание мужчины на себя.

– Коленками назад! – мстительно договорила Алка и изо всех сил ударила прыгуна под эти самые коленки медным тазом.

Несмотря на то что семья и школа всегда старались наставить хорошую девочку Аллочку на крестный путь кроткой и бесхребетной интеллигенции, у Трошкиной была здоровая бойцовская натура. Подсечка тазом в ее исполнении оказалась безупречна и произвела на всех присутствующих сильное, но не однородное впечатление. У «кузнечика» подломились коленки, и он упал на бок. Маруся же, напротив, запрыгала и с энтузиазмом тифози заорала:

– Добей его! Добей!

Хорошая девочка Трошкина сноровисто перевернула свое орудие ковшом вниз, подняла его, как молотобоец, и с поэтическим напутственным словом:

– Накройся, сволочь, медным тазом! – опустила победоносную кухонную медь на голову поверженного врага.

– Напрасно ты, Петровна, передачу не досмотрела, – укоризненно сказал бабе Тасе ее супруг Григорий Иванович. – Очень интересная. Про хуньшунь. Такое, знаешь, полезное дело! Знал бы я про него в молодости, всю б свою жизнь иначе прожил!

– Вот же ты старый срамник, Гришка! – ускоренно работая спицами, заругалась чинная старушка. – В твои годы помирать надо готовиться, а ты все про это самое думаешь!

– И отчего ты, деда Гриша, говоришь, что раньше про это ничё не знал? – разогнув спину, выглянула из-за забора не старая еще соседка Веруня.

Она метнула в ведро выдернутый с корнем сорняк, смахнула пот со лба и кокетливо поправила платок на голове:

– У вас же с бабой Тасей пять душ детей!

– Глупые вы курицы! – в сердцах плюнул Григорий Иванович. – Хуньшунь – это совсем не то, что вы подумали, а восточная наука про то, как в мире одно с другим хитро запутано. Вот примерно, как твое вязанье, Петровна.

– Мама, это папа вам про фэн-шуй рассказывает! – со смехом в голосе подсказал со двора младший из пяти сыновей деда Гриши и бабы Таси – тридцатилетный Валерка.

– Точно, фэн-шуй! – обрадовался подсказке эрудированный старик. – Это, Петровна, великое учение! Оно на все жизненные вопросы ответы имеет! К примеру, каким боком к реке дом построить, где в спальне кровать поставить и какое место жабе отвести, чтобы всегда деньги были.

– Это кто же тебе жаба в кровати, козел ты старый?! – затрясла спицей рассерженная баба Тася. – Вот я не посмотрю, что ты ветеран труда, возьму палку и выбью из твоей башки к чертовой матери весь этот хуньвынь!

– Фэн-шуй! – непочтительно заржал младший отпрыск темпераментных стариков.

– Цыц, дура! – рявкнул Григорий Иванович. – Ты ж послушай сначала, глупая баба! В том ученье великая сила сокрыта! Представь, ведь одна-единственная шерстяная кисточка или какая другая поганенькая никчемушная вещь, ежели ее к нужному месту присобачить, всю энергетику в доме наладить может! А ежели убрать ее с правильного места, так всё сразу же испортится к бисовой матери. И так – хоть в доме, хоть в городе, хоть на планете или даже во всей Вселенной!