Сладкая горечь магии - Эдриенн Тули

Арвин помрачнела. Позади нее зловеще клацала костяная армия. Где-то вдали пела птичка.

– Я говорила твоей матери, что она ошибается, изгоняя тебя. Говорила ей, что тебя лучше убить.

Тэмсин надеялась, что проклятие не даст этим словам уязвить ее, но боль все-таки пронзила ее сердце насквозь. Не потому, что она считала их ошибкой – скорее потому, что всерьез задумалась: а может, Арвин права?

Если бы ее убили, как того требовал закон, ничего бы не случилось. Марлина не призвала бы мор. Темная магия не опустошала бы землю. Арвин не смотрела бы с отвращением.

– Ну, она жива, – влезла Рэн, на сей раз увереннее, – и возможно, она – ваша единственная надежда победить темную ведьму. Так что вам лучше не задерживать нас.

Она признательно посмотрела на ведьму, и та ощутила прилив тепла. Рэн узнала всю ее запутанную историю от начала и до конца – и все же верила в Тэмсин. Голос истока заставил часть сомнений умолкнуть. Если бы Тэмсин умерла, Марлина бы не выжила. Рэн не стояла бы здесь с невиданным прежде огнем в глазах. К добру или к худу, но ведьма была здесь. Живая.

Да, на ее совести были ошибки. Но теперь у нее появилась возможность их исправить.

– Наша единственная надежда? – Арвин с жалостью посмотрела на Рэн. – Где ты ее нашла? – спросила она Тэмсин, холодно улыбнувшись. – Эту свою тявкающую сторожевую собачонку?

– Я просто говорю правду, – ответила Рэн, подрастеряв браваду. – От того, что высокомерие мешает вам ее увидеть, она не становится ложью.

Арвин сжала кулаки. Тэмсин шагнула вперед, заслоняя Рэн от гнева охотницы, но та лишь хохотнула:

– Думаешь, я стану тратить время на ваши нежности? – Ее костяная армия с хрустом выстроилась. – Если бы твоя мать казнила тебя, как я ей советовала, новых проблем бы не случилось. Но она отвернулась от меня – от нас всех, отпустив тебя на волю. Вышвырнула нашу власть в окно. А теперь появился еще кто-то и испытывает наши силы. Пробует, как далеко сможет зайти.

Тэмсин с трудом сглотнула; внутри ворочалась вина. Конечно, Арвин была права. Как и всегда.

– Правила существуют не просто так, – резко продолжала охотница. – После Эванджелин Ковен поклялся, что будет пристально следить за ведьмами. Что никогда не прогнется. Но что сделала твоя мать? Я никогда ее не прощу. – Арвин резко, протяжно выдохнула. – Думаешь, мне все это нравится? Следить за ведьмами, чтобы они не наживались на простых людях? Полагаешь, меня забавляет искать по миру любовные заклинания, наложенные без согласия? – Она приподняла брови, глядя на Тэмсин. – Я могла бы добиться большего. Все мы могли. Но мы поклялись – ради блага всего мира. Ради блага всех ведьм. А ты нарушила это правило!

– Мне жаль, – наконец ответила Тэмсин, касаясь рукой кармана с дневником сестры. – Я знаю, что это не имеет никакого значения и ничего не меняет, но мне и в самом деле жаль. Сделанного не воротишь, но я вернулась, чтобы помочь все исправить.

Охотница закатила глаза:

– Такая же чувствительная, как мать! Я говорила Вере, что оставлять тебя в живых – ошибка, но она никогда меня не слушает, когда дело доходит до главного. В каком же она отчаянии, раз пустила тебя обратно Внутрь. И чем ты ей платишь? – Она перевела взгляд с Тэмсин на Рэн и обратно. – Валяешься на земле, пока мир разваливается на куски. Вера всегда ожидала от тебя больше, чем следовало. Одна дочь – разочарование, другая – позор.

Арвин поджала губы, будто размышляя. Еще один порыв ветра прошелестел в голых ветвях.

– Что ж, не буду тратить ваше время. Держитесь подальше от моих разведчиков, если не можете ничего сообщить.

Арвин вытащила из-за пояса маленькую флейту из слоновой кости и заиграла жуткую мелодию, от которой у Тэмсин заныли зубы. Гурьба скелетов, подпрыгнув, прислушалась и отправилась следом, клацая костями. Вид этого табуна вызывал мороз по коже. Они годами сопровождали Арвин, но никто не понимал, как охотнице удается командовать костями. Несмотря на всю свою мощь, Тэмсин не могла даже мышиный череп с места сдвинуть.

– Ну, – наконец сказала Рэн, когда шаги утихли в отдалении, – теперь я понимаю, почему ты так испугалась.

– А это Арвин еще в хорошем настроении, – Тэмсин понимала свою дерзость, но сейчас это было лучше, чем принимать слова охотницы близко к сердцу.

– Она кошмарная. Не могу даже представить, как ты… – Рэн умолкла и склонила голову. Прислушалась. – Что с деревьями?

Тэмсин не слышала ни звука.

– Не понимаю, о чем ты.

– Смотри. – Рэн закатала рукава. – У меня мурашки.

Тэмсин взглянула на веснушчатые руки истока: их покрывала гусиная кожа – не то от страха, не то от холода, не то от всего сразу. Не понимая почему, ведьма вдруг попыталась представить остальное тело, скрытое от глаз.

– Тэмсин! – Рэн заговорила тонким резким голосом, как всегда, когда боялась. – Пожалуйста! Деревья молчат! Это еще хуже, чем вопли. Я будто пытаюсь дышать под водой. Мы словно в вате. Я хочу убраться отсюда!

Она схватила ведьму за руку – прямо за то место, с которого когда-то срезали метку Ковена. Из-за этого Тэмсин носила длинные рукава. Но прикосновение Рэн не напомнило о шраме – лишь зажгло надежду на искупление.

Тэмсин кивнула, обняла Рэн за талию и повела ее прочь из леса.

Она услышала море раньше, чем увидела. Рев в ушах утопил сомнения и успокоил тревогу, от которой тряслись руки и потели ладони.

– Чувствую себя ужасно, – голос Рэн едва не унесло ветром.

– Почему? – Тэмсин удивленно обернулась. – Что ты сделала?

Рэн хмуро посмотрела на нее:

– Ничего. У меня просто болит живот. Кажется, сейчас стошнит.

Ведьма наморщилась:

– Только не это!

Взгляд Рэн стал резким.

– Я, конечно, предпочту сдержаться, если получится. Все из-за этого… рокота. – Она махнула вокруг рукой. – И этот… рев непонятно откуда, и воздух такой плотный, и… ой!

Она повернулась лицом к океану; слабого света фонаря едва хватало, чтобы осветить хоть одну волну.

– Что это за вода?

Тэмсин не сразу поняла, что Рэн никогда раньше не видела океана.

– Это… море?

Исток широко распахнула глаза, напрочь забыв о тошноте. Бросившись вперед, как ребенок, она склонилась над водой и зачерпнула полную пригоршню.

– Она поет! – Рэн обернулась, блаженно улыбаясь. – Это самая красивая песня в мире! Как жаль, что ты не слышишь!

Взгляд у нее был такой пустой, а голос такой мечтательный, что Тэмсин забеспокоилась и вытащила ее из воды. Рэн уже зашла по щиколотку.

– У тебя теперь ботинки промокли насквозь, – заметила ведьма в ответ на возмущение. – Если б я тебя не спасла, ты ушла бы прямиком в море.