Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин» - Найо Марш

– Нечасто встречаются женщины, исподтишка снимающие парочки.

Аллейн перевернул снимок. На обратной стороне аккуратным почерком было выведено: «17 июня, 19.30» и текущий год.

– В прошлом месяце, – заметил Аллейн. – Бэйли! – окликнул он. – На минуточку!

Тот вошел.

– Взгляните-ка. Используйте лупу. Я хочу знать, не совпадают ли подошвы мужских ботинок с какими-нибудь у источника. Постарайтесь определить.

Бэйли поместил снимок под лампу и склонился над ним.

– Разрешите посоветоваться с Томпсоном, сэр? – спросил он через некоторое время.

Тот был призван из внешней тьмы.

– Можно будет напечатать форматом побольше? – спросил его Бэйли. – Вот негатив.

– Кошмарный, надо сказать, – заметил Томпсон и добавил ворчливо: – Ну, фотоувеличитель у нее есть.

– По первому впечатлению, Бэйли, – спросил Аллейн, – есть какая-нибудь надежда на совпадение?

– Не могу сказать, сэр, – ответил тот, по-прежнему глядя в лупу. – Слепки остались в моем номере в гостинице.

– А что насчет вас, Томпсон? Снимки следов готовы?

– Проявляются, сэр.

– Что ж, забирайте пленку и попробуйте что-нибудь с ней сделать. Фотоаппарат жертвы вы нашли?

– Да. Отличная машинка. Даже не ожидал.

Он с уважением назвал марку камеры.

– Пендер, – позвал Аллейн, выглядывая в магазин, – вам что-нибудь известно о фотоаппарате мисс Кост?

Тот покачал головой, но тут же спохватился.

– На самом деле, кое-что знаю, – сказал он. – Это, значит, подарок от одной иностранной леди, которая исцелилась от ужасной сыпи. Она лечилась у доктора Мэйна, а мисс Кост уговорила ее сходить к источнику.

– Понятно. Томпсон, получилось бы этой камерой снять что-то летним вечером около половины вось- мого?

– Конечно. И весьма неплохо, ежели умеючи.

– Хорошо. Ждем от вас результатов.

Бэйли и Томпсон вышли, а Аллейн вернулся в спальню.

– Не знаю, чьими могут оказаться мужские ноги, – произнес он с неудовольствием, – но я чертовски уверен, что узнал женские.

– Правда, мистер Аллейн? – удивился Фокс.

– Да. Отличные замшевые туфли с такого же качества пряжками. Она была в них на фестивале. Боюсь, это миссис Бэрримор.

– Однако! – проговорил Фокс после паузы и добавил с присущим ему простодушием: – Ну, надеюсь, тогда вторые окажутся ее мужа.

III

Ни других бумаг, ни дневника ни в одной из коробок не оказалось.

– Вы все обыскали там, в шкафчике? – спросил Аллейн.

– Нет. Он необычно глубокий. Уходит через стену под магазинную стойку, – проворчал Фокс.

– Давайте я попробую.

Аллейн лег на пол и запустил внутрь свою длинную руку. Пальцы коснулись чего-то похожего на книгу.

– Мисс Кост, наверное, пользовалась для этого зонтиком, – пробормотал он. – Сейчас. Там их даже два… нет, три. Еще немножко… Есть! Да, мой дорогой Фокс, вот они!

Ежедневники большого формата, скрепленные вместе резинкой, Аллейн отнес в гостиную и разложил на столе. Страницу за страницей покрывал убористый скупой почерк. Детектив начал читать с выбранного наугад места:

«…чудесное, такое старомодное и неиспорченное. Уверена, мне здесь понравится. Чувствуется притяжение земли и моря. «Паб»(!) самый настоящий, восходит еще к временам контрабандистов. Хозяин – джентльмен, майор Б. Я выпиваю свою «вечернюю» порцию в пивном зале, прислушиваясь к прелестному местному говорку рыбаков. Все оч. дружелюбны…Майор Б. не сводит с меня глаз. Знаю я таких. Не то чтобы я на самом деле против. Просто надо быть начеку. Жена – странная особа, мне она не по душе. «Истинная женщина» – в мужском понимании. Он к ней безразличен».

Аллейн почитал еще пару минут.

– Да тут на все и дня не хватит, – заметил он. – Речь о ее первом приезде на остров, два года назад.

– Интересно?

– Скорее невыносимо. Где тот лист с датами?

Фокс положил его на стол. Аллейн перевернул несколько страниц. Новые упоминания «майора Б.», а позднее «К.», хотя и обернутые в невероятные иносказания, становились все более и более откровенными. Уже одно это поднимало массу вопросов к хозяину паба. Аллейн перешел к записи, датированной следующим днем после исцеления Уолли. Мисс Кост писала в явном экстазе:

«Я всегда верила в фей и волшебство. Древняя магия воды и рун! Зеленая Дама! Он видел ее, этот мальчик, и исполнил ее повеление! О, я не случайно оказалась здесь, на острове!»

В том же духе была выдержана вся запись. Аллейн читал ее со смешанным чувством раздражения и жалости. Сама по себе она ничего ему не дала, зато поперек нее уже позже мисс Кост поставила жирно выведенный вопросительный знак и приписку: «30 сентября, 20.45». Это была вторая из подчеркнутых дат в общем перечне.

«То, что я увидела сегодня вечером, привело меня в ужас и содрогание. Отвратительно до тошноты! Мои руки трясутся, я едва могу писать о случившемся. Я знала, с самого начала, с первого взгляда, что она не стоит его! Такое всегда понимаешь сразу. Не стоит говорить К., хотя он и заслуживает, мог бы хоть раз обратить внимание. Сейчас не скажу. Пока не… Но нужно все записать, только так я смогу избавиться от кошмара. Я сидела на склоне холма ниже источника, счастливо размышляя о своих планах и радуясь, как все устроила с магазином и замечательными фигурками. Я буквально ощущала магию воды (благословенной, благословенной воды! Никакой астмы, вот уже четыре недели!). И вдруг я услышал их – они смеялись там, за валуном. Я шмыгнула в заросли папоротника. В этот момент из-за валуна появилась она в своем зеленом платье, встала над чашей воды и подняла руки. Мужчина продолжал смеяться, хотя я не видела его. Я знала, знала! Какое чудовищное кощунство! Надо навсегда выбросить это из головы. Она насмехалась, изображала то, о чем слышала. Мне вдруг стало невыносимо ждать, и я вернулась…»

Аллейн, все больше мрачнея, просмотрел другие даты по списку. На протяжении всего лета и еще одного, последующего, мисс Кост выслеживала по вечерам свою добычу с маниакальной настойчивостью и заносила результаты преследования – время, место и обстоятельства, – словно вела охотничий дневник. Всякий раз, шпионя за своими жертвами, она находила ограду запертой и занимала удобный наблюдательный пост на склоне холма. Имена любовников женщина так и не назвала, однако вычислить их не составляло труда.

– Миссис Бэрримор и доктор Мэйн, – промолвил Аллейн. – Вот ведь чертово дело!

– Да, положение затруднительное, – согласился Фокс.

– Сущая пороховая бочка, мой дорогой Фокс. И, главное, все сходится, – с несчастным видом добавил Аллейн.