Двое. После - Алайна Салах

— Я могу извиниться перед ней, — трясущимся голосом предлагает Фидель, цепляясь за несуществующую соломинку спасения. — Пацаны тоже… Могу позвонить… или лично….

— Не нужны Таисии твои извинения.

Потому что она обязательно простит. 

Смирившись с фактом, что любые его слова уже ничего не изменят, Фидель начинает пятиться в угол склада. Глаза покрасневшие, но сухие, взгляд затравленный. Зверек, которого загнали в ловушку. Сейчас он как никогда напоминает того четырнадцатилетнего подростка, которого Камиль зашкирку приволок к нам в офис. Грудь окатывает чем-то ноющим, горячим, но это проходит, когда перед глазами встает ее заплаканное лицо. Вот она обнимает подушку, говоря, что ее предала подруга, бледнеет и вытягивается струной, когда родная мать разговаривает с ней как с самым ничтожным существом на земле. Выбегает из темноты в слезах и, бросившись мне на шею, обнимает заледеневшими руками. 

Гнев достигает правильного максимума. Я отвожу руку, замахиваюсь.

***********

— Отвел душу? — спрашивает Камиль, встречающий меня на выходе из шинной.

— Есть чем лицо протереть?

Друг вытягивает из кармана упаковку влажных салфеток и протягивает их мне. В крови еще слишком беснуется адреналин, чтобы удивиться их наличию.

Промокнув кровоподтеки с пальцев, я швыряю салфетку канистру с мусором и прикуриваю сигарету. 

— Радик с Каримом закончили? 

— Минут десять назад. Ты же сказал им дождаться ценных указаний.

— Верхнюю одежду пусть с них снимут и высадят где-нибудь на трассе. 

Камиль понимающе кивает.

— Справедливо. Теперь домой?

— Да. И вот еще что. Завтра на базе не появлюсь. Отпуск возьму небольшой.

— Собрался куда-то?

Камиль отвечает на рукопожатие и усмехается.

— Не смог пропустить — одолела ностальгия. Хорошего отдыха вам обоим.

Все. Теперь можно к ней.

Я в сотый раз смотрю на часы: с момента ухода Булата уже сорок минут прошло. О том, что происходит все это время за дверями склада, стараюсь не думать. Булат сказал, что ему ничего не угрожает, а остальное не имеет значения. Он ведь не стал бы мне врать? 

Получается, он по каким-то своим каналам нашел Фиделя и решил с ним поговорить. Не хочу думать о том, что он будет с ними драться. Булат очень разозлился — это было видно — но по сути ничего страшного-то не случилось. Я вообще начинаю думать: может, от страха все преувеличила и никто меня насиловать не собирался? Попугали бы и отпустили? Сейчас бы Булат сказал, что я оправдываю других за свой счет, и наверное, был бы прав. Но что я могу с собой поделать? Так уж устроена. Смириться с тем, что люди могут быть настолько жестокими, мне невыносимо, поэтому я и ищу другие объяснения. Не хочу разочаровываться в мире.

Снова бросаю взгляд на экран телефона: половина первого. И тут меня осеняет: в это время должен приземлиться самолет Марины. Ей будет приятно, если я позвоню. Заодно отвлеку себя от ожидания.

Мне приходится прослушать затяжную серию гудков, прежде чем она берет трубку. При звуке знакомого звонкого голоса, я начинаю невольно улыбаться. Такая бодрая, несмотря на ночной перелет.

— Тай! А ты чего не спишь? 

— Не спится, — решаю пока не вдаваться в скандальные подробности своего бодрствования. — Захотела первой тебе позвонить и поздравить с возвращением на родную землю. 

— Ой, так приятно, Тай! — восклицает Марина с трогательной искренностью, от которой внутри теплеет. — Мы вот только что приземлились… Сейчас на паспортном контроле. Я по тебе соскучилась очень. Кучу подарков везу. Еще испанское вино. Как у тебя со временем завтра? Может увидимся? Ох, мне столько всего хочется тебе рассказать…

Один из лучших подарков судьбы — это то, что в день, когда я решила обзавестись первой дорогой парой обуви, была смена Марины. Если в мире существует хотя бы один человек, которому вы настолько дороги, можно считать, что жизнь проходит не зря. Я даже окно приоткрываю — настолько мне становится тепло от разговора с ней. 

Хочу спросить, как она доберется до дома, но в этот момент замечаю движение возле дверей склада и вопрос сам вылетает из головы. В появившемся темном силуэте я узнаю Булата.

— Марин, еще раз с приездом. Напиши мне, как доберешься до дома, ладно?

— Не волнуйся, Тай, меня Саша встречает. Осталось только багаж получить и покачу домой в тепле. 

Закончив вызов, я зажимаю телефон в руке и впиваюсь глазами в приближающуюся фигуру.Пальто Булата наглухо застегнуто, походка быстрая и решительная. Хотя темнота скрывает его лицо, мне чудится, что оно напряжено.

— Ну… Как все прошло? — хриплым шепотом выходит из меня, когда он опускается в водительское кресло. Его привычный запах смешивается с машинным маслом и чем-то пугающим, металлическим.

Булат смотрит пристально смотрит на меня в течение нескольких секунд, а затем вдруг притягивает ладонью мой затылок и глубоко целует. Внутри меня закручивается вихрь из самых разных эмоций: восторг, неконтролируемое волнение, радость того, что он рядом, нежность, благодарность, облегчение. А еще чувство счастья, с каждой секундой становящееся все более ярким и осязаемым. От него в груди тесно и к глазам подступают непрошенные слезы. 

— Ты чего плачешь? — спрашивает Булат, отстраняясь.

Я всхлипываю и, опустив глаза, тихо смеюсь. Его рука, сжимающая мое колено сплошь покрыта свежими ссадинами. Он дрался с ним из-за меня. Булат первый человек, который за меня заступился. 

И следующая мысль: когда приедем домой — нужно будет обработать раны и заклеить. 

— Ты будешь смеяться, если я скажу. Или подумаешь, что я сумасшедшая.

— Не подумаю, — хрипло произносит Булат. И требовательнее: — Говори.

Я поднимаю глаза. Он все еще смотрит. Красивый, умный, цельный и справедливый. Разве я когда-нибудь всерьез на что-нибудь рассчитывала? Пожалуй, что нет. Даже когда мы с Банди переехали к нему в дом, примерно раз в день меня посещала мысль, что это сказочный сон, который может закончиться. А сейчас последний паззл нашей счастливой истории будто бы встал на место. Я понятия, почему это произошло именно здесь: может быть, виной тому этот странный запах или выражение его глаз. Я просто знаю.

— Это я от счастья. Потому что мне кажется, что ты меня любишь.

Я, должно быть, выгляжу словно нахожусь не в себе: плачу и не могу перестать улыбаться. Быть может, уже через секунду, Булат скажет что-нибудь вроде: «Не будь такой самонадеянной, Таисия», и я пойму, что на эмоциях выдала желаемое за действительное. Быть может, он не захочет меня разочаровывать и просто промолчит.

Его взгляд теплеет — так Булат улыбается без улыбки. Я тихо выдыхаю, потому что в следующий момент он касается пальцами моего лица и осторожно гладит.