Амурский вальс - Комбат Найтов

По приезду пришлось на десять дней съездить в Семеновку, и лишь после этого приступить, в свободное от работы время, к выполнению задания. К Женни он зашел на квартиру, сказал, что ему нужен Петр Павлович, где и как его можно найти? Но такой информацией она не владела. Пожаловалась на отсутствие финансов, поплакала, когда тот ей передал десять червонцев.

– Вы наш ангел-хранитель! Что случилось с Петрушей и где он, я не знаю! Вы бы, по своим каналам, выяснили это?

– Да нет у меня особо никаких каналов, Женни Людвиговна. Со службы я ушел, «нэпманом» стал. Прислали из Москвы каких-то дураков, которые новый завод начали строить. Хотел, чтобы Петр Павлович опытным глазом глянул, чего они там наворотили. Думал, что он уже вернулся из Москвы. Да там еще с документами на землю намудрили, а Петр Павлович с кем-то консультировался по этим вопросам, очень ценные консультации давал, когда здесь завод строили. – Это фраза была отдельно придумана Андреевым, так как руководителем подполья был один довольно известный адвокат, специалист по земельному праву.

Женни сама назвала его фамилию и сказала, что их семейство всегда консультируется у него. Пообещала узнать и договориться о визите. Илья оставил ей номер телефона, на этом первая встреча и закончилась.

Она позвонила через два дня, так сказать, дала некоторую выдержку, скорее всего, проверяя его «любопытство». Если заедет спросить сам, то это какая-то игра. Но Илья «с трудом вспомнил», о каком адвокате идет речь.

– Ах, да-да-да, уважаемая Женни Людвиговна. Говорили об этом, было! Да за делами как-то выскочило из головы. Где он, куда подъехать?

– Подъезжайте ко мне, во двор, только паланкин на машине опустите, я – дама замужняя, муж в отъезде, не хочу, чтобы меня видели в вашем авто. Знакомых в городе слишком много.

Но время встречи она назначила довольно позднее, так что увидеть и опознать ее внутри неосвещенного автомобиля было практически невозможно.

Бронзовая табличка на дверях адвоката была уже переделана на «советский манер»: защитник и юрисконсульт по земельному праву. Два года, с 1920 по 1922 год в РСФСР института защитников не существовало. С сентября 1922-го коллегия защитников получила разрешение ВСНХ на работу. Уже достаточно пожилой, весь седой, с окладистыми бакенбардами, бывший председатель военного суда Владивостокского гарнизона и Сибирской флотилии «господин-товарищ» Швейцер принял их в полутемном кабинете с плотно занавешенными шторами. Внимательно рассмотрел бумаги, выслушав объяснения и опасения Ильи: по документам земля передана товариществу по совместному производству летательных аппаратов, далее «Приморский авиастроительный завод», работы ведет государственная компания «Авиастройпром», но земельный налог в следующем году должен заплатить Илья. Пока разбирали «дело», как бы между прочим, «защитник» успел задать несколько вопросов, интересующих явно японскую и китайскую разведки. Подготовленная заранее деза, весьма похожая на правду, ушла прямо в уши старого немца. При расставании защитник задал вопрос Женни, и на некоторое время она осталась наедине с ним, отвечая на вопрос о делах папа́ и мама́. Илью чужие тайны «не интересовали». Он прекрасно понимал, что Швейцер дает инструкции женщине. Те консультации, которые он получил, Илья оплатил, хотя особой надобности в этом не было. Просто защитнику показали не все существующие договора между владельцами и строителями. Но интерес ВЧК к этому человеку был велик.

Женни на обратном пути даже немного расслабилась, вела себя более свободно, чем по дороге туда. По ней было видно, что ее не ругали за то, что она привела «клиента». Приглашение на чашку чая прозвучало вполне естественно, но дальше чая дело не зашло. Приличия требовалось соблюдать и не идти в атаку, со «штыком» наперевес. Поговорили о тех сложностях, которые возникли сразу, как компания достигла значительного успеха.

– Ох уж мне эти завистники! Моему Петеньке столько подножек ставили, столько пересудов было!

– Так и нет известий?

– Уж и не знаю, что подумать! – она промокнула вполне сухие глаза, сделав вид, что прослезилась.

Илья был в курсе того, что, после того пикника брак Петра Павловича превратился в фикцию. В общем, обычная история для буржуазного брака, где выбор невесты шел чисто после скрупулезного подсчета потерь и преимуществ сделки. До брака Женни видела жениха всего несколько раз. Выбор сделали ее родители. Готовность жены на измену Петр Павлович оценил по-своему, заведя себе другую женщину. Женни же прекрасно понимала, что от развода ее отделяет совершенный мизер, и пускаться во все тяжкие не хотела, демонстрировала себя «идеальной и все понимающей супругой». «Петенька, у нас же дети!» Илья раскланялся, поцеловал ей ручку и пообещал не забывать о ее бедственном финансовом положении. Закрыв за ним дверь, она прислонилась спиной к стене, прижалась затылком к холодной штукатурке и несколько минут глубоко дышала. Ей непринужденная беседа далась с трудом, но она понимала, что Илья запросто может «не понять» ее торопливости. Он должен проявить свою заинтересованность. Ловушка расставлена, и эта «муха» должна в нее угодить! Отдышавшись, Женни чуть стиснула руками высоко вздымающуюся грудь, успокаивая дыхание и устраняя легкое головокружение от обильной гипероксигенации. После этого она достала записку Швейцера, еще раз перечитала ее: «У клиента появились сомнения в том, что он сделал. Надо расширить эту трещину. Нам необходимы его финансы». Дурак! Если она и сделает это, то только для себя, чтобы вырваться из этого ада Совдепии! А «его» деньги на эту проклятую политику не пойдут! Ей самой они требуются значительно больше!

Она прошла в спальню, переоделась, затем внимательно рассмотрела себя в зеркале раскрытого шкафа. Увлекшись осмотром, даже сняла пеньюар и нижнее белье. Ей 31 год, пышущая здоровьем и красотой женщина в самом ее расцвете. Две беременности не слишком сказались на ней, тем более что девочек она не кормила, их выкормили другие. На взгляд человека двадцать первого века, она имеет «лишний вес», но в то время ее считали «худышкой». Она сама себя убедила в том, что она еще очень даже ничего, а вечно отсутствующий муж – это большое горе. Свой выбор она сделала. Подводило только одно обстоятельство: устаревшие и вышедшие из моды платья, да и остальные аксессуары, но денег, которые она получила сегодня, хватит, чтобы немного обновить гардероб. «Свою» долю она успела получить и у Швейцера. Да, пусть это будет пока «перешивка», но требуется «выглядеть». Заодно она покопалась «в старых запасах», обнаружив там немало тканей и фурнитуры. Своя «модистка» у нее имелась, как у всех дам «ее круга». С утра она поехала к ней, благо что «девочек» она отправила к мама́ еще вчера, чтобы не мешали. «А вдруг?» Но этот гад, Илья, куда-то исчез и не появлялся почти полтора месяца.

Ему, действительно, было не до нее и не до задания, которое он получил в Москве. Из тайги привезли обломки разбившегося «японца», у которого стоял швейцарский двигатель «Сальмсон 9Z». Девятицилиндровая «звезда» водяного охлаждения, мощностью 295 сил. В отличие от их биротативного, у которого вращались и цилиндры, и коленвал, он проигрывал по удельной мощности, но значительно превосходил его по индикаторной. И, главное, у него присутствовал выхлопной коллектор. Ротативные двигатели достигли пика своего развития: пропустить большее количество топлива через полый вал не удавалось, не хватало его прочности, чтобы увеличить сечение. Второй «врожденный недостаток» заключался в том, что выхлоп двигателя происходил при любом положении цилиндра, вертикально по отношению к нему. Чтобы выхлопные газы не попадали в рот и легкие пилота, вокруг вращающегося блока цилиндров устанавливалось отбойное полукольцо. И его требовалось и охлаждать, и периодически чистить. Даже при условии того, что в их двигателе была закрытая масляная система, все равно жирная сажа осаждалась на фюзеляже и крыльях, и избавиться полностью от масла и запаха сгоревшего горючего было очень сложно. Швейцарский двигатель имел два карбюратора, выхлопной коллектор и все остальные навесные устройства, характерные для обычных, не ротативных двигателей. Но жидкостное охлаждение требовало установки водяных радиаторов, снижало устойчивость двигателей при обстреле и так далее, и тому подобное. Но его термодинамика впечатляла! Имея «связи» в Экономическом отделе, Илья легко добился «командировки» в Швейцарию. Посетил завод, посмотрел на новенький истребитель, который швейцарцы и французы (хозяева завода были франкофонами) готовили к конкурсу для ВВС Франции. Так как он был лицом не слишком известным в Европе, то перед ним похвастались и 18-цилиндровым «Сальмсоном», сдвоенной «звездой», мощность которой теоретически могла перевалить за тысячу сил. Сдваивать они пытались и у себя, но ничего путного из этого не вышло, но здесь он обратил внимание на то обстоятельство, что швейцарцы замеряли биения, возникавшие при работе их «спарки». Пригласив всех посидеть в ресторанчике, Илья выяснил, что коленчатые валы «спарки» склонны к усталостным разрушениям, так как подвержены переменным крутильным колебаниям. Поработав несколько дней после этого на их стенде, Илья нашел частное решение для этих оборотов и этой мощности, но общее ему «не далось», и он заказал у производителя стендов такой для своего завода. Дабы «не обижать» хозяев, купил для экспериментов и 9-, и 18-цилиндровый двигатели. Договорились, что линию по ковке и обработке коленвалов швейцарцы поставят в Китай, через Советский Союз. Задание на строительство завода для КСР у него имелось, но эта линия встанет во Владике, а в Китай уйдет более нужная там американская, которых по факту уже две: на Приморском заводе и в Семеновке. Приморский завод займется звездами воздушного охлаждения. Практически готовый прототип нового самолета договорились показать на Парижской выставке.