Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний - Анатолий Манаков

Отбыв свой срок, нунций вернулся в Рим. Наместник Христа на земле произвел его в кардиналы, сделал патроном Суверенного Ордена рыцарей Мальты, членом Совета кардиналов и епископов. Адмирала же Массеру после восстановления конституционного правления в Аргентине приговорили к пожизненному заключению, но через пять его по амнистии освободил президент Карлос Менем. И только в конце 2000 года глава аргентинского епископата публично попросил «снисхождения за умалчивание о политических преследованиях, пытках, доносительстве, идеологической нетерпимости и кровавом насилии, охватившем страну». Даже не прощения, а всего лишь «снисхождения»…

Несколько лет Папа Иоанн Павел II не решался совершить государственный визит в Чили, стиснутую тисками диктаторского режима. Весной 1987 года все же решился и направил туда свои стопы.

В аэропорту Сантьяго Патриарха Всемирной Церкви встречал у трапа генерал-католик и член Опус Деи Августо Пиночет. Преклонив колени перед Папой, он тут же заявил об испытываемой им гордости по поводу того, что Божественное Провидение избрало именно его принимать римского понтифика на чилийской земле. В своей приветственной речи диктатор назвал себя «защитником национальных интересов и мира от жесточайшей агрессии, которой перестрадала Чили и до сих пор страдает от экстремистской, материалистической идеологии атеизма». В подобающей его сану манере Папа указал в ответном слове, что прибыл «восславить Сына Господня и способствовать победе добра над злом, любви над ненавистью, единства над соперничеством, доброты над эгоизмом, мира над насилием и правды над ложью».

На следующий день Папу привезли во дворец Монкада, где был убит президент Сальвадор Альенде. Там состоялась у него беседа с генералом и его многочисленным семейством. По ее завершении оба вышли на балкон поприветствовать собравшуюся на площади толпу. Тем временем в разных районах Сантьяго проходили антиправительственные манифестации.

Поздно вечером в резиденции своего нунция Папа вынужден был выслушать представителей оппозиции. Он посоветовал им уважать католические традиции и прибегать к диалогу с властями. После отъезда понтифика диктатор прямо заявил, что деятельность его правительства получила благословение самого Наместника Христа на земле.

Десять лет спустя, кода Пиночет, уже уйдя в отставку, пожаловал в Лондон под фиктивной фамилией, чтобы утрясти сделку о поставках ракет чилийской армии, а заодно сделать себе хирургическую операцию, случилось непредвиденное. По просьбе мадридского судьи Гарсона, английская полиция задержала генерала: требовалась экстрадиция того в Испанию в связи с убийством нескольких испанских граждан в Чили во времена диктаторского режима. Иоанн Павел II не бросил Пиночета на произвол судьбы и лично обратился с просьбой к британскому правительству дать ему возможность вернуться к себе на родину – «из чувства милосердия к больному человеку».

Не прошло и года после восхождения Войтылы на престол святого Петра, как в Ватикан вызвали архиепископа Сальвадора Оскара Ромеро. Положение в этой стране складывалось драматически: напуганные выступлениями оппозиции против диктатуры, военные уничтожали своих противников, включая священников. Все это заставляло их преосвященства всерьез воспринимать теологию освобождения, которая у римской курии стояла костью в горле.

На аудиенции у Папы архиепископ передал ему подборку документальных свидетельств систематических нарушений прав человека в Сальвадоре. На это «кормчий» не нашел ничего другого сказать, как только: «Не приносите мне слишком много бумаг. У меня нет времени их читать. А потом, попытайтесь все же договориться с властями». Оскар Ромеро вышел из папского кабинета со слезами на глазах. «Папа меня совсем не понял, – грустно заметил архиепископ сидевшим в приемной кардиналам. – Он не может себе представить, что Сальвадор – это не Польша».

Вернувшись к себе на родину, Ромеро направил военным пасторское обращение: «Братья! Как мы, вы принадлежите народу, но убиваете своих же братьев-крестьян. Приказу убивать, который отдает человек, противостоит Закон Божий, который диктует «Не убий!» и должен взять верх. Солдат не обязан подчиняться приказу, противоречащему Закону Божиему. Аморальному закону нельзя следовать. Во имя Божие, во имя народа, чьи растущие страдания обращены к небесам, умоляю вас и прошу прекратить преследования!» На следующий день во время мессы в больнице Божественного Провидения архиепископа расстрелял из автоматов «эскадрон смерти» военной хунты, состоявший тоже из католиков…

Нет, Папа Римский все же сознавал, что Сальвадор – это не Польша. Вскоре после беседы с архиепископом Оскаром Ромеро он предпринял свое первое паломничество в родные места. Как только его самолет приземлился в варшавском аэропорту, раздался звон церковных колоколов по всей стране. В своих выступлениях, помимо призывов к полякам «задуматься о своей судьбе в европейском контексте» и «отстаивать в Польше свободу Церкви», Иоанн Павел II каждый раз подчеркивал, что, будучи главой иностранного государства, остается польским гражданином и печется о благе всех поляков.

По еще не остывшим следам папского визита образовался католический профсоюз «Солидарность», сразу же севший на финансовую «иглу» Ватикана. Папа не нуждался в освоении азов конспирации, чтобы проделывать закулисные операции: еще в бытность свою краковским архиепископом он скрыто благословлял своих пасторов на подпольную работу в Чехословакии и в интересах их личной безопасности ставил в известность о них не римскую курию, а своих наставников из Опус Деи. «Солидарность» же во главе с Лехом Валенсой стала главным мобилизационным центром всех антиправительственных манифестаций и забастовок с постоянным обращением за помощью к Пречистой Деве Марии и пением пасторалей в храмах «к вящей славе Папы Римского».

Без денежных вливаний Ватикана через панамские, карибские и швейцарские филиалы миланского Банка Амброзиано, где Святому Престолу принадлежал контрольный пакет, такая кампания по дестабилизации экономического и политического положения в Польше была бы невозможной. В «прикрытии» нуждались, дабы предотвратить международный скандал, ибо это было прямым вмешательством в дела суверенного государства, санкционированным лично понтификом, который не находил нужным даже ставить в известность о таких операциях руководителя своего Государственного секретариата. Публично Иоанн Павел II остерегался призывать Валенсу и его «профсоюз» к политической борьбе. Электрик из Гданьска тоже вроде бы упор делал на права человека, но при этом всякий раз напоминал, что его сторонников благословляет сам Папа, к чьим апостольским советам они должны прислушиваться в первую очередь.

Осенью 1981 года Валенса направил своих людей с тайной миссией к главному администратору казны Ватикана, архиепископу Марцинкусу, настоятельно просить его профинансировать поставки оружия боевикам «Солидарности» для подготовки вооруженных выступлений. Партии стрелкового оружия уже были готовы к отправке из Скандинавии: для предварительного согласования в Варшаву и Гданьск командировался все тот же Алуа Эстерман, тогда еще капитан Швейцарской гвардии. Однако против доведения до конца этого дела выступили польские епископы. Под их влиянием заколебался и сам Папа.