Хрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

«Чего мы не поняли, так это освобождения пленных немцев, слишком жива еще была память о войне», — вспоминала 3. П. Половинкина из Загорска, прядильщица фабрики им. Р. Люксембург. «Преступники должны сидеть в тюрьме, отвечая за все, что совершили», — говорил А.И. Горячев, сменный мастер на железнодорожной станции Дмитров. «Все возмущались», по словам Е.И. Емшиной, рабочей завода № 67 в Москве. Была недовольна Л.С. Смоленская из села Ивано-Слюсаревка в Кущевском районе Красноярского края, отец которой погиб во время войны. «Все считали, что они должны отвечать за преступления, а их взяли и отпустили совсем», — говорила Н.М. Орлова, крановщица из Дмитрова. «Раз немцы развязали эту войну, за это им нет прощенья!» — был уверен совхозный ветеринар В.Т. Гришаев из деревни Николаевка в Касторненском районе Курской области. «Их надо было держать в заключении до смерти», — полагала К.Г. Кудрявцева, работница завода оптического стекла в подмосковном Лыткарине. «Мы их использовали в строительстве, и из них нужно было выжать все», — говорил И.С. Шитиков, зоотехник из совхоза «Зендиково» в Каширском районе. «Среди населения мнения на этот счет были разные, — свидетельствовал 9-классник из Звенигорода В.Е. Север, — но в основном это решение вызывало недоумение, у меня тоже». «Раны были слишком свежи», — объясняла свою ненависть к фашистам инженер из Министерства путей сообщения Е.Г. Ананьева, у которой они казнили мать.

Все были возмущены, по словам учительницы Онуфриевской школы в Истринском районе Н.Ф. Ивановой: «Почему их не расстреляли или не повесили?». «Их надо было расстрелять», — считает столичный таксист В.Ф. Оськин из Алабино. «Их надо было давно расстрелять», — вторил ему заводской водитель И.П. Вейдеров из Ковылкино в Мордовии. «Генералов всех нужно расстрелять», — считала рабочая Московского электрозавода им. Куйбышева Л.П. Агеева. «Всех генералов надо было к стенке, благо опыт у нас есть», — полагал А.А. Линовицкий, грузчик одного из продовольственных магазинов в Туле. Е.И. Осинчеровой, шоферу из Ефремова в Тульской области, казалось, что «предаем память людей, погибших от действий этих генералов», и она была уверена, что «их надо было казнить, а не отправлять на родину».

Очень было обидно, что «эти фашисты вернулись на родину», слесарю Воронежской ГРЭС И.Н. Комову. «Но нашего мнения никто не спрашивал», — сетовала его жена, уборщица из Воронежского отделения Гипрокаучука В.А. Комова.

Студенту МАИ А.В. Анисимову вообще непонятно было ускорение процесса нормализации отношений с западными немцами, особенно на фоне отмены праздника Победы 9 мая. Крайне отрицательно относилась к налаживанию отношений с немцами научный сотрудник ВНИИ экономики сельского хозяйства В.Ф. Полянская, своими глазами видевшая последствия зверств, совершенных ими на оккупированной территории. «Все, что было связано с Германией и немцами, встречалось нами враждебно, в штыки», — объясняла рабочая из типографии в Волоколамске В.И. Матисова. Всех немцев считал врагами, подлежащими каре, рабочий Трехгорной мануфактуры Н.Т. Неверов, Врагами продолжала их считать пекарь хлебозавода в Талдоме 3. Д. Клинокова. «Хрущев был рад в пику Сталину идти на любые уступки», — считает теперь И.И. Назаров, тогда только что окончивший среднюю школу в Малаховке.

В то же время, не соглашаясь с освобождением пленных немецких генералов, 4-5% опрошенных считали, что налаживать отношения с Западной Германией нужно. «Для установления отношений это правильно, но по человечески — нет, это убийцы!» — восклицала студентка МОПиКа А.С. Катанина.

Не имели своего мнения, было безразлично для соответственно 7,5 и 4% опрошенных. Не вникала, слушая об этом на политзанятиях, медсестра из в/ч 12122 в подмосковном поселке Заря А.П. Смирнова. Не задумывалась и врач одной из столичных поликлиник А.Ф. Данилова. Не интересовались такими вещами работница поселкового потребительского общества в подмосковной Салтыковке О.М. Данилова и лаборантка завода «Электросталь» Л.И. Есипова. Не могла оценить политическую значимость этого шага маляр К.М. Селиванова с автокранового завода в Балашихе, но она «слышала, что освобождать фашистов еще рановато».

Не ведали об этом соответственно 8,5 и 5% опрошенных. «Мы ничего не слышали об этом, — ведь жили-то в деревне», — рассказывала колхозная доярка из Смоленщины А.Ф. Тихонова. Не доходили подобные вести и до ученицы торгового училища в Нерчинске О.Г. Михайловой, поскольку у нее не было не только телевизора (на Дальнем Востоке тогда вообще еще не было телевизионного вещания), но и радио. Как ни любила читать газеты и слушать радио кладовщик-инструментальщик из центральных ремонтных мастерских в Комсомольске-на-Амуре Т.П. Кищенко, об этом событии она ничего не знала. «Об этом в газетах не писали», — уверяла работница домоуправления в Лыткарино Н.И. Лигаева. Незамеченным визит Аденауэра в Москву оказался для конструктора КБ-1 в Москве Ю.К. Игнатова, но теперь освобождение генералов он считает правильным.

Не помнят соответственно 16 и 14% опрошенных. «Интересовались в основном теми событиями, которые нас затрагивали непосредственным образом, — объясняла А.В. Девяткина из Пензенской области, — забот было много, заедала своя работа». Не интересовалась политикой Г.Н. Щербакова, учившаяся тогда в Серпуховском педагогическом училище.

Нет ответа или он не подлежит однозначному толкованию у соответственно 10 и 3% опрошенных.

Таким образом, в отличие от примирения с Тито, дипломатическое признание западногерманского режима, сопровождавшееся амнистией немецких генералов, встретило гораздо меньшую поддержку населения. Историческая память в данном случае негативно сказывалась на оценке шагов советского руководства к примирению с вчерашним противником. И «дух Женевы» тут мало чем помог.

Однако в дипломатических сферах он все еще продолжал сказываться. Советское руководство решило сократить свои вооруженные силы на 640 тысяч человек. Но в то же время, именно тогда началась серия испытаний водородной бомбы невиданной до того мощности, а англичане, французы и американцы стали выказывать тревогу по поводу поставок оружия из Чехословакии в Египет и другие страны Ближнего Востока, которые они считали традиционной сферой своего влияния. Как заявил Молотову, встретившись с ним в Нью-Йорке на сессии Генеральной ассамблеи ООН, Дж. Ф. Даллес, это «не может способствовать ослаблению напряженности» в отношениях между двумя блоками.

Затем последовали советское предложение Египту о 300-миллионном кредите для строительства Ассуанской плотины, в котором ему отказывал Запад, триумфальный визит Хрущева и Булганина в Индию, Бирму и Афганистан с громкими заявлениями в поддержку национально-освободительного движения в колониях, и, наконец, затяжные и безрезультатные переговоры министров иностранных дел по вопросам, порученным главами государств и правительств. И к концу 1955 г. восторженные упоминания о «духе Женевы» исчезли из печати. Он испарился. А народ, как сейчас выясняется, не очень-то и заметил его недолгое присутствие в международной атмосфере.

В сборнике документов Президиума ЦК КПСС, посвященном ходу реабилитации до XX съезда КПСС, опубликована рабочая запись обсуждения 5 ноября вопроса «О 21 декабря», то есть о предстоящем дне рождения Сталина. Согласно этой записи, Хрущев, поддержанный Шепиловым и Первухиным, предложил эту дату «отмечать только в печати», а торжественного собрания «не проводить». Им возразил Каганович, сославшийся на решение ЦК о собраниях на заводах.