Отвергнутый дар - Ольга Володарская

– Добрый день, – поприветствовал собравшихся Радик.

– Здравствуйте, господин Радовский, – первым откликнулся Баландин. Он был мал ростом, худощав, курнос. Эдакий вечный отрок. Причем обаятельный. Радику он нравился больше всех остальных. – Как вы вовремя! Проходите, садитесь. У нас уже все готово.

Радовский и сам это видел. На столе лежали два ножа, оба в полиэтилене. Один он узнал. Это был его атам.

– Начнете? – спросил следователь, мужчина средних лет, очень импозантный и довольно дорого одетый, в отличие от подчиненных. Радик решил, что он берет взятки. Ведь на зарплату следователя не пожируешь.

– Я пропускаю Влада вперед, – заявил Радовский таким тоном, будто делал тому одолжение.

– Господин Карский, вы готовы приступить? – обратился к рыжему экстрасенсу хозяин кабинета.

Влад кивнул. На лице ни тени волнения. Только сосредоточенность.

Карский подошел к столу, опустил руку на атам, закрыл глаза.

Сначала лицо его оставалось спокойным, но через некоторое время оно напряглось. Нос заострился, губы сжались. Симпатичный юноша в мгновение постарел, подурнел и стал походить на птицу. Вот только Радик не мог понять, на какую…

– Он знал, что скоро умрет, – хрипло заговорил Влад. – Чувствовал приближение последнего мига. Но не успел ничего предпринять.

– Почему? – спросил Баландин.

– Он не думал, что человек, который окликнул его, причинит ему зло… Он не боялся его.

– То есть он его знал?

– Да…

Влад открыл глаза, но они как будто смотрели внутрь. Радик заметил, как почти все присутствующие едва заметно вздрогнули. Только Акимин сохранял спокойствие. Но этот всякого за свою журналистскую карьеру навидался, и шокировать его было трудно.

– Вы видите, кто этот человек?

– Вижу…

Следователь и опера подались вперед.

– Силуэт.

– А лицо?

– Его нет. В тени почему-то.

– Хорошо, опишите силуэт, – уже с меньшим воодушевлением проговорил Баландин.

– Вытянутый. Узкий. Темный. Стройный человек в длинном пальто держит руки за спиной. И вдруг раз… Рука вылетает вперед и… – Он снова зажмурился. – Удар! Сильный удар. Прямо в область сердца.

Карский покачнулся. Это заметили все. Следователь криво усмехнулся. Видно, решил, что тот играет. Он был скептиком и не верил экстрасенсу. Но Радик знал: Влад действительно умеет видеть то, что другим не под силу, поэтому ловил каждое движение Карского.

– Боль… Страшная боль, – прохрипел тот. – Темнеет в глазах. Ноги не держат…

Влад начал оседать. Баландин подался вперед, чтобы поддержать Карского, но Акимин его остановил.

Карский опустился на пол. Но не лег, а сидел на коленях.

– Смерть – вот она, близко… – шептал он. – Того и гляди приберет… Но нужно держаться, цепляться за жизнь из последних сил. Передать ДАР и только потом уйти в иной мир… Ну где же? Где она?

Влад замолчал. Все ждали продолжения, но он открыл глаза и встряхнулся. Обнаружив себя на полу, удивился, встал.

– Контакт исчез, – сообщил он. – Вдруг будто пелена упала. И все! Чернота.

– Последнее, что вы сказали, было: «Ну где же? Где она?» – обратился к нему незнакомый Радику опер. – Кто именно?

– Без понятия. Я не видел картинки, только слышал слова. И сейчас я не очень хорошо понимаю, почему прозвучало «ОНА». Если Василий хотел передать перед смертью свой дар, то ЕМУ, а не ЕЙ.

– Ему? – Опер кивнул на Радовского. – Сыну то есть?

– Возможно… Но я не уверен, – ответил Карский.

– Тогда кому, вам?

– Со мной он уже поделился им. Через мудрость свою. А вообще, если откровенно, я не верю в теорию передачи дара. Дар или есть, или его нет. А наследство можно оставить только материальное. Ну, или титул какой-нибудь.

– И тем не менее среди вашего брата это заведено, – встрял Акимин. – Испокон веков колдуны и ведьмы передавали свой дар перед смертью. Причем даже у православной церкви есть на этот счет свое мнение. Она считает, что вся магия противна Богу, будь она черной или белой. В старые времена колдуны и ворожеи не имели права на христианское погребение. Ритуал передачи колдовского дара назывался «перезаключением договора с бесами», которым колдун служил, получая взамен от них свою силу. То есть, передав дар, старый колдун отпускался бесами и умирал. А на его место заступал новый, как правило, потомственный колдун, ибо дар передавался ближайшему родственнику.

– Вы еще вспомните времена, когда огонь считался божественным даром! Это к вопросу о старых временах. Что же касается мнения церкви…

– Так, ребята, хватит! – прекратил их полемику следователь. – Спор будете вести за дверями моего кабинета. Здесь мы не за тем собрались.

– А можно я задам вопрос по теме? – подал голос незнакомый опер.

– Хорошо, Костя, давай.

– Через что можно передать дар? – обратился тот к Акимину.

– Обычно через тактильный контакт.

– То есть через рукопожатие?

– Как правило. Но бывает, что через какой-то магический атрибут.

– Например, кинжал.

– Да, если с его помощью колдун совершал ритуалы…

– А отнять дар можно? При помощи того же магического атрибута?

И тут до Акимина дошло, к чему ведет Костя:

– Считаешь, убийца взял нож Василия и умертвил им его, чтобы завладеть даром? – Тот пожал плечами, но это был скорее жест согласия. – Но тогда зачем он его выбросил? Преемник обязан хранить магический атрибут.

– А выбросил, потому что понял – никакого дара он не получил. Как изволил заметить господин Карский, передать его невозможно. Как и отнять.

– Ладно, оставим пока это, – снова подключился к разговору Баландин. – Давайте продолжим эксперимент. Обсудим все позже. И без посторонних.

Следователь кивнул и спросил у Влада:

– Господин Карский, вы готовы переключиться на второе орудие убийства?

– Я попробую. Но не уверен, смогу ли что-то считать… Я без сил.

С этими словами он снова подошел к столу, накрыл ладонью второй нож. Постояв минуты полторы, покачал головой и взял его в руки. Долго щупал, держал между ладоней и даже подносил к лицу.

– Ничего не идет, – сказал он наконец.

– Что ж… Жаль. Но спасибо и на этом. – Следователь перевел взгляд на Радовского. – Вы готовы?

Радик кивнул. А что ему оставалось? Признаться в том, что у него нет никакого дара? Возможно, если б тут не было Карского, он так бы и сделал, но…

В присутствии Владика признать свою никчемность… Да лучше умереть!