Рукопись Платона - Андрей Воронин

При виде этого сверкания сердце Марии Андреевны несколько смягчилось; окончательно же оно растаяло тогда, когда Берестов, по-прежнему не замечая ее, протянул руку и, коснувшись пальцами тетивы, которой был искусственно придан потертый вид, с большим сомнением покачал головой и еще больше оттопырил нижнюю губу.

— Тетива действительно новая, — сказала Мария Андреевна, которой наконец наскучило молча стоять в дверях. — Но сделано это лишь для того, чтобы привести оружие в порядок. Механизм находится в полной исправности — бери и пользуйся.

Берестов сильно вздрогнул от неожиданности, резко повернулся к княжне и немедля залился густой краской смущения. Неловко поцеловав ей руку, он отступил на шаг, споткнулся о край ковра и едва не упал, в точности повторив сцену, виденную ею на днях в кабинете дядюшки-градоначальника.

— Простите, сударыня, — пробормотал он. — Я был так увлечен созерцанием вашей коллекции, что пропустил момент вашего появления. Надеюсь, вы не станете на меня сердиться. Но ваша коллекция... Это просто чудо! И вы говорите, что все ее экспонаты исправны? Но здесь же целый арсенал! М-да... В таком случае, боюсь, мой подарок придется вам не ко двору.

— Цветы всегда ко двору, — решив сменить гнев на милость, ответила княжна, — особенно если вы приносите их женщине или, гм... покойнику. Но цветы и оружие суть абсолютно разные вещи, так что опасения ваши мне непонятны.

— Цветы? — Берестов, казалось, был искренне удивлен. — Ах, эти розы! Но это вовсе не мой подарок. То есть мой, конечно, — поправился он, заметив недоуменный взгляд княжны, — но я передал его вам исключительно по настоянию дяди, который весьма едко осмеял мой дар. И я... Простите, я, кажется, снова сказал какую-то нелепость. Вы можете подумать, будто я не собирался... то есть я и не собирался, но потому лишь, что не подумал... и не хотел, чтобы вы подумали, будто...

Он опять начал заливаться алой краской, и княжна подумала, что господин студент в этом сильно схож с осьминогом: она где-то читала, что упомянутая бескостная тварь меняет окраску с той же легкостью.

— Полно, сударь, — сказала она, сжалившись над беднягой. — Я отлично поняла, что вы хотели сказать.

— Так ли? — усомнился студент и, немного посветив на нее блестящими стеклышками пенсне, утвердительно и вместе с тем огорченно покивал головой. — Мой подарок — действительно пустяк, — смущаясь, произнес Берестов. — Я не зря сказал, что в вашем доме он придется не ко двору, ибо исправным его, увы, не назовешь. Я взял на себя смелость принести эту вещь сюда только потому, что мне все уши прожужжали о вашей коллекции, а теперь вижу, что попал впросак.

— Вы положительно несносны, — сказала княжна. — Сколько можно оправдываться и извиняться?

Вы ведете себя так, будто и впрямь в чем-то виноваты. Я решительно требую показать мне подарок и обещаю, что буду ему рада, если только это не судебный иск, предвещающий начало очередной земельной тяжбы. Покажите немедленно! Это он?

С этими словами Мария Андреевна указала на продолговатый матерчатый сверток, что лежал на столе рядом с пепельницей. Берестов развернул простую серую ткань, и княжна увидела лежавший на ней меч не меч, кинжал не кинжал, а какой-то клинок, изъеденный ржавчиной.

— Выглядит неважно, — смущенно сказал Берестов, — но вещица довольно редкая в наших краях. Это скифский меч, так называемый акинак.

— Скифский?! — княжна действительно была поражена. — Но как они сюда добрались? Послушайте, Алексей Евграфович, откуда это у вас? И не жалко ли вам расставаться с такой редкостью?

— Я нашел его у стен кремля, — сказал Берестов. — Это моя первая серьезная находка, и я решил, что будет справедливо отдать ее вам. Ведь без вашей неоценимой поддержки дядюшка ни за что не позволил бы мне начать раскопки.

— Боже мой! — воскликнула Мария Андреевна. — Что вы называете поддержкой? Ведь я почти ничего не сказала!

— Вот именно, почти. Вы отозвались с одобрением об археологии, и этого хватило. Так что акинак по праву принадлежит вам, сударыня. Если, конечно, такой подарок вам по вкусу.

Княжна наконец не выдержала и рассмеялась.

— Милый Алексей Евграфович, — сказала она, — ваш подарок мне приятен и дорог не только как знак вашего расположения, но и потому, что я научена ценить подобные вещи. Однако позвольте дать вам совет на будущее: никогда больше не дарите барышням ножей, сабель, пистолетов и костей ископаемых животных. Редкая девица не сочтет себя оскорбленной, получив такой подарок, и вы из самых лучших побуждений сделаете себе неприятность. Что же касается меня, то я, хоть и принимаю ваш драгоценный дар с удовольствием, наперед прошу вас больше так не поступать. Ведь вы приложили столько усилий, нашли по-настоящему редкую вещь, и что же? — отдали первой попавшейся девице только лишь потому, что она оказалась в состоянии выговорить слово «археология»!

— Простите, — потупился Берестов. — Боюсь, я действительно сделал глупость. Если вы велите, я немедля это заберу...

— Вы ровным счетом ничего не поняли, — возразила княжна, — потому что не столько слушали, сколько думали о своем. Я просто не могу быть столь неучтивой, чтобы отвергнуть сделанный от чистого сердца подарок, и столь глупой, чтобы не суметь оценить его по достоинству. Не далее как завтра утром сей драгоценный дар займет почетное место в моей коллекции. А теперь прошу вас, давайте сядем, выпьем чаю, и вы мне расскажете, как идут ваши раскопки. Вы, как и намеревались, копаете снаружи, на валах?

— Внутри, — садясь и раскуривая свою потухшую сигару, ответил Берестов. — Копать снаружи дядюшка запретил. Он, видите ли, опасается, что я подрою фундамент крепости, и она рухнет.

— Но это же вздор, — осторожно заметила княжна.

— То-то, что вздор! — с горячностью поддержал ее Берестов, сверкая стеклами пенсне. — Однако прежде чем оспаривать этот вздор, я должен произвести инженерный расчет, доказывающий безопасность производимых мною работ. Иначе у нас с дядюшкой снова получится не разговор, а бездоказательная ругань.

— Бедный Андрей Трифонович! — со смехом посочувствовала градоначальнику княжна. — Как же хорошо и спокойно жилось ему до вашего приезда! Он-то думал, что у него хлопот полон рот, ан нет! — оказалось, что это были только цветочки, а ягодки поспели с вашим появлением...

Берестов наконец справился со смущением и тоже засмеялся. Смеялся он хорошо — открыто и весело, как смеются только люди с чистой совестью.

— В чем-то вы, без сомнения, правы, — согласился он, — но не надобно думать, что мы с дядюшкой живем в постоянных раздорах. Поверьте, меж нами царит мир и согласие — до тех пор, разумеется, пока речь не заходит об археологии вообще и о моих раскопках в частности.

Немного позже явилась горничная, изнемогая под тяжестью заставленного чашками и вазочками подноса, и они не торопясь выпили чаю. Мария Андреевна из вежливости предложила заменить чай на кофе, но Берестов отказался, сославшись на то, что и без кофе дурно спит по ночам.