Невыносимая жестокость - Ф. Дж. Лауриа

Убитый горем Майлс сидел на кровати и смотрел туда, где, распространяя по великолепному помещению зловоние, лежала эта кучка. И он воспринял ее как полную, предельно точную метафору всей своей жизни.

В Голливуде стоял отличный денек.

Небо было ясное, дул легкий ветерок, и городской смог ощущался лишь в самом низу, у подножья холмов. А вот выше в воздухе можно было почувствовать лишь запах денег.

Свежие после занятий йогой, посещения массажиста и салона красоты, Мэрилин с подругой — абсолютно живой Сарой Соркин — загорали на площадке возле бассейна Майлса. Оба ротвейлера Мэрилин также были здесь; один мирно дремал, найдя тень под ближайшим кустом, а другой мужественно терпел жару, считая, что удовольствие дремать, положив голову к ногам обожаемой хозяйки, того стоит.

Из огромных, похожих на черные валуны стереоколонок лился голос Эдит Пиаф. «Non, rien de rien! Non, je ne regrette rien…»[6]— пела она. Обе женщины лениво созерцали искрящуюся на солнце гладь бассейна. Мэрилин при этом потягивала свой любимый ромовый коктейль, а Сара на этот раз выбрала для себя стаканчик пепто-бисмола.[7]

Мысли Мэрилин непроизвольно вновь и вновь возвращались к Майлсу. Она никак не ожидала от него такой реакции. В отличие от большинства мужчин в такой ситуации, в его поведении не было ни намека на злобу и желание отомстить. Похоже, он действительно здорово переживал и мучился. Если же прибавить к этому его речь, произнесенную перед собранием адвокатов в Лас-Вегасе, то можно было и впрямь поверить в искренность его любви к ней.

«Нет, нет, главное — не расслабляться, — напомнила себе Мэрилин. — Эйфория — это еще не любовь». Кроме того, уверенности в своей правоте ей прибавлял тот факт, что она сумела обыграть Майлса на его собственном поле. Все честно и справедливо.

«Победитель получает все, и потом, победителей не судят, — подумала Мэрилин. Впрочем, что-то до сих пор смущало ее и не давало почувствовать сладость долгожданной победы. — Ну, хорошо, я его обыграла. Никуда от меня не денется и половина его денег. А дальше-то что? Я все равно остаюсь одна. Близкого человека нет, жизнь пуста, а впереди… что же, собственно, впереди? Все та же пустота, только заполненная видимостью дел и жизни».

Мэрилин в очередной раз попыталась отвлечься от неприятных мыслей, заняв себя тем, что переставила шезлонг по солнцу и перестелила купальное полотенце. «И чего я, спрашивается, жалуюсь? — мысленно убеждала она себя по ходу дела. — Я ведь получила то, чего хотела. Я теперь независима, состоятельна и, в отличие от некоторых (тут она покосилась на Сару), свободна в использовании своих денег». Все это было, конечно, так, один аргумент вытекал из другого, и, в общем, у Мэрилин было все, чтобы убедить себя в правильности принятого решения. И, тем не менее, какое-то внутреннее сомнение постоянно точило ее, напоминая о том, что в этой игре она, быть может, слишком увлеклась и сделала самую серьезную ошибку за всю свою жизнь.

— Эй… — окликнула ее Сара, — ты, где это витаешь? Судя по твоему лицу, ты где-то далеко отсюда.

Мэрилин вздохнула и развела руками.

— Знаешь… что-то я устала. Майлс, этот развод, отступные…

Сара внимательно и подозрительно посмотрела на нее.

— Надеюсь, ты не собираешься бросать начатое дело, не доведя до конца?

— Нет, нет, что ты. Просто… если честно, мне вдруг на какое-то мгновение стало его жалко. На предварительных слушаниях он выглядел таким несчастным… как побитая собака.

— А что ты хочешь? — возразила Сара. — Так он и должен выглядеть. Его ведь и вправду побили, но по правилам, в честном поединке.

Высказавшись, Сара потянулась к сумочке, чтобы достать оттуда зеркальце и крем для загара.

— Да, — кивнув, согласилась Мэрилин, — но…

«Не так уж все это было честно», — хотелось ей сказать.

— А то, что он, как ты говоришь, выглядел несчастным и жалким, так это вполне естественно, — с понимающей многозначительной улыбкой произнесла Сара. — Они все так выглядят, когда начинают кусать себе локти за то, что вовремя не настояли на брачном контракте. — Она посмотрела на Мэрилин ободряюще. — Ну да ладно, теперь уж осталось недолго. Соберись с силами и потерпи до конца процесса. А в перерывах между заседаниями наслаждайся жизнью. Вон, смотри, какой у тебя шикарный бассейн.

«Так-то оно так, только проблема в том, что на самом деле этот бассейн не мой, — мрачно подумала Мэрилин. — И я не чувствую, что он мой. Поплавать, что ли, в самом деле? Может, полегчает». Но и эта мысль не отвлекла ее от Майлса. Она поймала себя на том, что гадает, как часто он сам здесь купался.

Некоторое время она лежала молча, слушая Эдит Пиаф и легкий плеск воды о бортик бассейна, потом вздохнула и посмотрела на Сару. Совершенно неожиданно для себя она вдруг спросила:

— Слушай, а как ты думаешь, он хоть питается нормально? Может, у него и аппетит пропал от всех переживаний?

Сара так и подпрыгнула в шезлонге.

— Мэрилин! — возмущенно воскликнула она. — И думать об этом забудь!

Мэрилин поняла, что у нее и вправду ум заходит за разум, и, встав с шезлонга, нырнула в бассейн.

«Как здорово», — мелькнуло у нее в голове.

Ригли со страхом ждал этого момента с тех самых пор, как они с Майлсом вернулись из Лас-Вегаса.

Его — вместе с Майлсом — вызвали в кабинет к Гербу Майерсону. Впервые с тех пор, как он поступил на работу в фирму, ему предстояло встретиться лицом к лицу с легендарным Гербом Майерсоном. По правде говоря, эта перспектива не казалась ему радужной.

Особенно учитывая, в каком состоянии находился Майлс все последнее время.

От того знаменитого Майлса Мэсси, звездным часом которого стало его знаменитое выступление на конференции в Лас-Вегасе, не осталось почти ничего. Он изменился не только внутренне, но даже внешне. В офисе появлялся небритым, в мятом костюме, порой в несвежей рубашке и почти постоянно либо навеселе, либо с головной болью после обильных возлияний накануне. Но самое страшное было даже не в этом. Проблема заключалась в том, что его блестящий адвокатский ум отказался ему служить и ушел на каникулы. Куда-то улетучились и умение четко анализировать ситуацию, и непревзойденная интуиция, и даже элементарные профессиональные навыки ведения процесса. Все начатые Майлсом дела были переброшены на других, менее известных адвокатов, работавших в фирме. Многим клиентам это не понравилось, и они не только переметнулись к конкурентам, но и не без оснований потребовали неустойку за несоблюдение условий договора.

Ригли было до боли тяжело видеть, как у него на глазах разлагается, превращается в живой труп его былой кумир. Впрочем, тем более болезненной и неприятной представлялась ему перспектива посещения кабинета Герба Майерсона.