Невыносимая жестокость - Ф. Дж. Лауриа

Майерсон уставился на Майлса, его иссушенное серое лицо выглядело столь же безжизненным, как и тело.

— По большей части мы повинуемся закону… — Он искоса посмотрел на провинившегося партнера по бизнесу, словно желая удостовериться, понимает ли тот его намеки. — Иногда же мы подчиняемся закону лишь потому, что вынуждены это делать, хочется нам этого или нет… — Последовала еще одна пауза, во время которой Майерсон перевел дыхание и оценил эффект, произведенный его речью. Судя по всему, его монолог приближался к кульминации. — …Но, коллега, данный случай не относится ни к разряду первых, ни вторых. Это тот редкий случай, когда мы можем поступить с законом по-иному. И зарубите себе на носу: я не сказал — нарушить закон или вольно истолковать его. Просто отнеситесь к некоторым вещам не так, как относились всегда.

Ригли лелеял надежду, что ослышался или неправильно понял намеки старого адвоката. К сожалению, это было не так. С каждой новой фразой сбывались его самые худшие подозрения.

Майерсон запустил дрожащую пергаментную руку за пазуху и извлек из внутреннего кармана потертую визитную карточку.

— Вот телефон, — прохрипел он. — Большой специалист по решению таких деликатных вопросов. Кличка, то есть профессиональный псевдоним, — Сиплый Джо.

— Что же вы мне предлагаете, Герб? — обреченно переспросил Майлс, судя по всему, отчаянно пытавшийся «развести» Майерсона на прямые указания.

— Я предлагаю вам, коллега, встретиться с этим человеком и решить ваш вопрос, причем таким образом, чтобы никто, ни одна живая душа не могла проследить связь между этим телефоном и нашей фирмой.

В этот момент старик приблизился к медицинскому прибору с осциллографом, и в зеленоватом свете, шедшем от экрана, его лицо приобрело и вовсе могильный оттенок.

Не без труда опустившись в свое кресло, Майерсон перевел дыхание и кивнул в сторону Ригли:

— И проследите за своим помощником. Пусть тоже ведет себя как мужчина, да держит язык за зубами во избежание неприятных последствий для всех нас, а для него самого — в первую очередь.

Майлс молча взял визитку со стола и направился к двери. Ригли последовал за ним, отставая не больше чем на полшага. Лишь захлопнув за собой дверь и оказавшись в залитом светом холле, Ригли вдруг с ужасом понял, каким именно способом Герб Майерсон предложил Майлсу исправить столь неприятную ситуацию.

Ригли потратил почти целый час, пытаясь отговорить Майлса от задуманного.

Но его наставник был тверд, как скала, и не принял к рассмотрению ни один из доводов Ригли:

— Знаешь, в этом деле Герб абсолютно прав, — негромко, но твердо произнес он, одновременно жестом подзывая к себе бармена. — Да ты не суетись. У меня есть абсолютно надежный план, а тебе в нем тоже отведена своя роль.

Абсолютно надежный? Как же, хрен вам. Вся эта затея не понравилась ему с самого начала. Когда бармен подошел, Ригли сразу же заказал себе «отвертку». Майлс решил обсудить план дальнейших действий в нейтральном месте, выбрав бар «Формоза», где в этот час не было почти ни души. Первые любители дневной выпивки обычно появлялись в этом заведении не раньше четырех часов пополудни.

— Майлс, но ты же любишь ее, — взмолился Ригли. — Ты же сам мне говорил.

Майлс посмотрел на него, и Ригли вдруг обратил внимание на странный, недобрый, если не сказать нездоровый, огонек в глазах босса.

— Да, Ригли, я люблю ее. И именно поэтому должен сделать то, что задумал. Понимаешь, ведь тут речь идет о чести. Я не буду достоин своей же любви, если не смогу сберечь свою честь. Да, признаюсь, я подставил свою задницу, когда пошел на поводу у собственных чувств.

— Ну да, а Мэрилин и схватила тебя, воспользовалась возможностью, — сделал вывод Ригли. — Но теперь…

Майлс помахал перед его лицом визиткой, выданной ему Майерсоном.

— Это, друг мой, самый эффективный и действенный способ уладить возникшие у меня проблемы. — Наклонившись к Ригли поближе, он зашептал ему прямо в ухо:

— От того, что предлагает сам Герб, отказываться нельзя. Ну, а теперь — соберись. Мне потребуется твоя помощь как аналитика и специалиста по выработке некоторых частных решений. Нужно продумать кое-какие детали.

— Например?

— Имена, маскарадные костюмы, легенду для прикрытия — ну, сам понимаешь, все, что бывает нужно в таких делах.

Ригли прекрасно понимал, что на самом деле ничего не смыслит в «таких делах». Он залпом осушил свой бокал и тотчас же заказал бармену вторую «отвертку», попросив при этом удвоить дозу алкоголя в коктейле. Второй бокал тоже опустел достаточно быстро. К тому моменту, как подошел момент заказывать третий, план Майлса уже начал нравиться Ригли. В конце концов, а что тут сложного? Нужно только четко все продумать: воспользоваться вымышленными именами, заплатить за услугу наличными, не светиться где не надо и с кем не надо, ну, и получше зазубрить придуманную легенду. Если все сделать правильно, ни одна собака не учует связи между «этим делом» и фирмой. Когда бармен принес ему третью «отвертку», Ригли уже в нетерпении ждал, когда же Майлс, наконец, позовет его на встречу с Сиплым Джо.

Ничего, ничего, мы еще покажем Гербу Майерсону, кто тут настоящий мужчина.

На этом этапе темп, в котором Ригли накачивал себя алкоголем, несколько снизился, а за время обсуждения с Майлсом слегка рассеялось и первое опьянение. В общем, когда Майлс встал из-за стойки и с визиткой в руках направился к телефону-автомату, решимость Ригли куда-то испарилась. Он почувствовал, что попал в трясину или зыбучие пески. Понимая, что нужно что-то делать, он, тем не менее, не мог сделать ничего, а стоило ему начать трепыхаться, как его затягивало все глубже и глубже.

Ригли с ужасом осознал, что Майлс сейчас наберет выданный ему Майерсоном номер. После этого пути назад уже не будет. Он, Ригли, станет с юридической точки зрения соучастником заказного убийства из корыстных побуждений, совершенного группой лиц по предварительному сговору.

Сиплый Джо был действительно специалистом в своем деле.

По крайней мере, в пользу этого утверждения говорил тот факт, что он до сих пор не загремел в тюрьму.

Свои услуги он оценивал достаточно высоко, поэтому его имя при необходимости всплывало лишь в тех кругах, где вращаются люди, добившиеся кое-какого положения в обществе. Обращаясь к нему по разным деликатным вопросам, они вовсе не были намерены потерять это самое положение.

Благодаря этому Сиплый Джо мог быть достаточно уверен, что его заказчики будут держать язык за зубами.

Когда ему позвонили от имени некоего мистера Смита, он сразу же понял, что имеет дело с людьми осторожными и благоразумными. Для человека его профессии осторожность и благоразумие значили очень много, если не все.

По правде говоря, единственно, за что Сиплый Джо недолюбливал свою профессию и свой образ жизни, так это за прилипшее к нему прозвище. Он, как, впрочем, и его отец, был астматик. Так уж получилось, что, унаследовав от отца редкую, опасную, но хорошо оплачиваемую работенку, он унаследовал и семейное проклятие — астму. Понятное дело, что при таком раскладе отцовская кличка также перешла к нему по наследству.