1888 - Ж. Л. Готье

Ветер гнул деревья, нещадно бил мелкой дробью редкими дождливыми каплями по крышам домов и по лицу. От холода сильно слезились глаза, болели кости. Несмотря на теплую одежду, я откровенно продрог, втянул голову в плечи и застучал зубами.

До Бедлама оставалось полчаса ходьбы, когда я остановился на одной из улиц, чтобы почистить обувь. Воспользовавшись моим положением, кто-то ткнул меня в спину чем-то похожим на трость.

– На улице такой холод, мистер Брандт, а вы без головного убора, – сказал Виктор. – Простынете.

– На ваше счастье.

– Идете к мисс Дю Пьен? Я тоже направляюсь к ней. Составлю вам компанию, хотите вы этого или нет.

– Все пытаетесь выпросить у женщины сотрудничество?

– Клаудия желает прославиться, в чем я ей помогу. К слову, мне удалось посетить вашего мясника.

– Я хочу услышать, что он уже сидит в полицейском участке и его допрашивают, иначе мне это неинтересно.

– Увы, у него оказалось алиби, – ответил сыщик, шмыгая текшим от холода носом. – А еще он непотребно обозвал вас.

Миловидное личико лорда Абберлайна всегда сводило с ума особо впечатлительных девушек, но сейчас оно было изрядно подпорчено. Его нос был припухшим, имел свежую ссадину, портившую общий вид бледного и больного юноши.

– Недовольные клиенты наконец-то решили вернуть свои деньги? – спросил я, глядя на его разбитый нос.

– Ваши шутки отвратительны, мистер Брандт. Между прочим, пока вы пытаетесь переквалифицироваться в комедианта без единой надежды на светлое будущее, моим подопечным удалось выйти на Джейкоба Джонсона.

– Чем же не угодил простой помощник школьного учителя?

– Вчера вечером, пока я был на вечере, в контору пришли письма от частных лиц и его семьи. Они утверждали, что он убийца. Несколько верных мне работников, не устроивших забастовку, смогли в тот же день посетить мистера Джонсона, но в штаб-квартиру к Томасу не доставили.

– Почему?

– Понятия не имею. Я им сказал, что если они снова займутся самодеятельностью и не будут приводить потенциальных преступников на допрос, то в качестве наказания мне придется снижать им зарплаты.

– Может быть, ваши сыщики поняли, что мистер Джонсон невиновен?

– Мне все равно. Они найдут его, затем приведут к мистеру Гилберту, и моя контора прославится не только в Лондоне, но и на всю Англию, после того как дело будет раскрыто.

– Отчего же не на весь мир? Я считаю, что с вашими способностями молниеносно разносить информацию по газетам уже каждый человек на планете должен быть в курсе мертвых проституток из Уайтчепельской глуши, где живут одни иммигранты. Вы обвинили невиновного человека. Джейкоба Джонсона не доставят сегодня на допрос. Ни завтра, ни послезавтра, никогда.

Виктор судорожно сглотнул, оттянув воротник рубашки, и промокнул платком выступившую испарину на лбу.

– Что с ним случилось? – спросил он.

– Повесился.

Трость выпала из рук молодого человека, а сам он, закатив глаза, потерял сознание и рухнул на землю. Я тяжело выдохнул и сердито покачал головой от мысли, что мне придется приводить его в чувство.

Людям вокруг было все равно. Всего лишь несколько человек подошли поинтересоваться, не нужна ли помощь? К счастью, они не признавали в бездыханном теле Виктора, ибо он лежал лицом вниз, и уходили, убедившись, что все под моим контролем.

Я усадил лорда Абберлайна к стене дома, пару раз ударил его по щекам и пришел в неимоверный восторг, ведь не каждый день мне удавалось оправданно причинить боль заклятому врагу.

Находясь в переходном состоянии и не понимая, где действительность, юноша плотно закрыл руками уши, посидел так несколько секунд, стараясь избавиться от учащенных ударов пульса, а затем попытался снять с себя пальто и расстегнуть верхние пуговицы рубашки от подступившего жара.

– Никогда бы не подумал, что вы такой восприимчивый. Как же вы будете стреляться на дуэли? – сказал я. – Вам нужно спасаться от Гончих, а не обвинять каждого, кого ночью заметили на улице.

– Мне никто не угрожает, – промямлил он и неосознанно дотронулся до своего носа. – Какие-то неотесанные бандиты не представляют для меня особой опасности.

– Считается, что люди нашей профессии долго не живут.

Я помог ему встать, протянул трость и заметил, как на другой стороне улицы остановился кэб, из которого выпрыгнули двое мужчин. Один джентльмен с фотоаппаратом запечатлел нас с Виктором, а второй, держа в руках блокнот, так спешил взять интервью, что даже не посмотрел по сторонам переходя дорогу.

– Какая удача встретить двух знаменитых людей вместе! – воскликнул корреспондент, подойдя ближе. – Разрешите задать пару вопросов?

Я сунул в руки Виктора его трость и, отходя в сторону, быстро сказал:

– Всего хорошего, лорд Абберлайн. Удачного интервью.

– Нет, мистер Брандт! – взмолился сыщик, схватив рукав моего пальто. – Пообщайтесь, пожалуйста, с этими прекрасными людьми, пока я возвращаюсь в контору. Надо что-то решить со смертью Джейкоба Джонсона.

– Вообще-то, так не пойдет… – ответил я, наблюдая за тем, как молодой человек, придерживая цилиндр, побежал в обратную сторону. – Черт бы вас побрал, Виктор…

Корреспондент молчал, но всем видом выражал большую надежду на хотя бы пару слов от некогда известного детектива, чей яркий восход славы пришел так же быстро, как и ее багровый закат. Я долго не соглашался, опасаясь, что они переврут все сказанные мною слова и выставят меня злодеем, мешающим Виктору.

Холод пробрался под пальто, лицо онемело от шквалистого ветра. Все еще сомневаясь, я предложил корреспондентам довезти меня до Бедлама взамен на интервью, которое не касалось бы Уайтчепельского мясника и моего внезапного исчезновения полгода назад.

Глава 17

– Как давно вы придерживаетесь мнения, что полиция уже не та? – спросил корреспондент, не отрываясь от записи в блокноте.

– Времена меняются, – ответил я. – Все мы уже не те.

– Слышали дальнейшую судьбу Джеймса Моррисона? В начале месяца одна из газет назвала его Уайтчепельским мясником, и он решил взыскать с нее денежную компенсацию за моральный ущерб.

– Ему удалось?

– Вполне.

Это были последние слова, которые мужчина успел сказать, прежде чем кэб остановился напротив Бедлама, и я, не прощаясь, выскочил на улицу, лишь бы не продолжать отвечать на вопросы, которые постепенно переходили от моих старых дел к новому расследованию.

Вверх по улице, там, где начинался перекресток и заканчивался крепкий, высокий, кованый забор Бедлама, напряженно топталась на месте женская фигура, едва удерживающая ребенка на руках. Подойдя ближе, я различил в ней жену мистера Мура.

– Миссис Мур, здравствуйте, как ваше самочувствие? – спросил я. – Есть время поговорить?

Женщина обернулась, показав свое изнеможенное, замученное лицо, сильно исхудавшее за прошедшие дни. На ее запястьях, не закрытых рукавами платья и перчатками, виднелись едва заметные