Псевдоним украденной жизни - Галина Владимировна Романова

Все это у нее было в планах, и вдруг Сережа позвал ее с собой. И вопрос ведь так правильно поставил, что если бы она не поддержала и отказалась, то сразу от всего. Ведь если она не с ним, значит, против него. А если против, то и разговора нет. Гуляй, Лиза, что называется. По закону-то они друг другу никто.

Она и ответила то, что должна была:

– Да, я с тобой…

Уже минут через двадцать-тридцать им выезжать, чтобы добраться до того проклятого места засветло.

Что он хотел там найти? Что увидеть? Кого? Двадцать пять лет прошло с той ночи. Зачем же сейчас? Почему?

Когда она задала ему этот вопрос, он сказал:

– Вдруг я там найду ответы?

Аргумент! Лиза вообще сомневалась, что та заправка еще существует. Они только зря прокатаются и, уткнувшись взглядами в какой-нибудь огороженный пустырь, вернутся ни с чем.

– Все там на прежнем месте. Я даже телефон узнал. Правда, на вопрос о коллективе мне отвечать не стали.

– А что ты хотел узнать?

– Работает ли там кто-то настолько давно, что помнит события той ночи.

– Прямо так и спросил? – ужаснулась она, расчесывая волосы специальной щеткой.

Они как раз собирались укладываться спать.

– Так и спросил. Не ответили. Мягко послали, начав бормотать про информацию, которую они не разглашают посторонним. Только я все равно узнаю. Потому что, Лизок, не просто так началось все это.

Он неопределенно поводил рукой, прикрыл глаза и уже через пару минут похрапывал.

Когда она проснулась, его уже не было. Мать сказала, что он позавтракал и поехал по делам. Велел ей собираться, чтобы время не терять.

– Вы хоть вернетесь, Лиза? – Неожиданно мать преградила ей дорогу, когда Сережа уже посигналил с улицы.

– А куда мы денемся, ма? – удивленно округлила глаза она. – У меня все вещи тут.

– Ты в прошлый раз тоже с одной парой белья сбежала и пропала на четверть века. Не бросай меня больше, дочка. – Мать заплакала, пряча лицо в кухонном полотенце.

– Не брошу, – пообещала Лиза, скованно обнимая мать и неумело целуя ее в щеку.

Они редко прежде обнимались, а целовались, наверное, только в начальной школе. Когда Лиза подросла, они все больше спорили и ругались. А потом она сбежала.

– И так прожили с этим твоим Серегой чужие жизни, – бубнила мать из-под полотенца, всхлипывая и сморкаясь. – Чужие имена, чужие лица… Возвращайся, Лизка! А то я умру от горя.

Вот умеет разжалобить, а! Лиза почувствовала, как в глазах зажгло, дыхание стало тяжелым.

– Я обещаю, ма. Обещаю, что вернусь.

Она вышла на ступеньки крыльца под ветхим козырьком, покрытым шифером, и подумала: если Сережа ее бросит, она навсегда переедет к матери. Накопления у нее есть, да и он не такой мерзкий, чтобы кинуть ее на нули. Что-то да выделит. Они с матерью отремонтируют дом, разобьют сад. И может быть, когда-нибудь, через несколько лет она осмелится заговорить с мальчиком, которого родила много лет назад.

Она не станет перед ним извиняться. Этого не простить. Она не попытается объясниться, потому что объяснению это не подлежит. Она предала его, бросила. Да, Корнеев, конечно же, давил, запугивал, но она и рада была. Оставила малыша и упорхнула. Ни ей, ни тем более Сереже он в тот момент нужен не был. И дело не в опасности, а в свободе, которой она лишилась бы с ребенком на руках.

Самой себе врать смысла не было. Она подлая. Она не мать.

Да, она попробует. Хотя, убей, не знает, о чем можно говорить со взрослым сыном, которого не растила.

– Чего так долго? – проворчал Сережа, когда она села в машину. – Погода дрянь. Видимость ноль. А нам пилить и пилить…

Лиза ничего не сказала. Пристегнулась, откинула спинку кресла и сразу прикрыла глаза, давая понять, что разговаривать не намерена.

На самом деле ей просто не хотелось смотреть в окно.

Хлопья снега – крупные и мокрые – шлепались о лобовое стекло, расползались кляксами. Дворники метались на предельной скорости, еле справляясь. Левый отвратительно повизгивал – Сережа собирался заменить, да так и не успел.

Небо серым полотном провисло так низко, что, казалось, задевает за верхушки голых деревьев. Из-под колес летела вода и грязь. На что тут любоваться? Лучше закрыть глаза и помечтать о чем-нибудь приятном. О весне, которая запаздывает, но все равно наступит, выстрелив лопающимися почками и ароматом подсыхающей, набухшей от влаги земли. О лете, которое нагрянет жарким полднем и покроет кожу первым легким загаром.

Это все будет. Непременно! Главное, переждать ненастье межсезонья.

– Доедем за два с половиной часа, – влез в ее мысли голос мужа. – Нормально.

– Ну, приедешь ты, и что? – спросила она, не открывая глаз. – Здрасте вам, я такой-то человек, который двадцать пять лет назад на этой заправке своего друга… потерял.

От него не ускользнула ее заминка. Он тут же привычно вспылил и принялся орать на нее.

– Ты всерьез думаешь, что я причастен?! Дура ты, Лизка! Какая же ты дура! Четверть века прошло, а ты так и не поумнела! Морщинами покрылась, поседела, а ума не набралась!

Кто подобное стерпит? Она распахнула глаза, резко выпрямилась, повернула к нему перекошенное от злости лицо и прошипела:

– Морщинами покрылась?! Ты охренел?!

Два часа они скандалили с таким упоением, что не заметили, как почти доехали.

– Лизка, до места десять минут, – удивленно вытаращился он на жену. – Здорово!

– Что именно? – отвернулась она от него. – Что у тебя жена старая? В морщинах? Так поменяй ее на молодую! Тем более что юридически ты свободен.

– Ага, щас! – Он тихо рассмеялся, перестраиваясь в крайний правый ряд. – А тебя Валерке отдать?

– Вот что ты несешь? Какому Валерке? Его нет уже…

– Да, конечно, нет его! А кто тогда в гостинице «Фонарь» жил? Блогерша его узнала, представляешь! Я сегодня, когда катался по городу по делам, такого наслушался! В общем, помнишь ту малолетку, которая по Валерке все сохла? Алла, кажется.

– Смутно, – буркнула Лиза.

Она не обязана помнить всех, кто влюблялся в ее Валеру.

– Так вот, погибшая блогерша была ее подругой, и она решила начать поиски убийцы самостоятельно.

– Идиотка! – Лиза покачала головой. – В маленьких городах, наверное, от скуки все с ума сходят. Одну убили, и вторая полезла.

– В общем, она нашла отель, где подруга кого-то ждала и случайно встретилась с мужиком, который ее впоследствии убил… Предположительно, – добавил Сергей, покосившись на жену. – В отеле этой Алле сообщили, что ее подруга узнала мужчину и назвала его по имени. Валерой назвала, прикинь! И тут же ее убивают. Я понимаю, что Валер много, но таких совпадений не бывает, Лизок. И убили, сама знаешь, как! Менты сейчас в этом «Фонаре» всю документацию изымают, персонал трясут. Обыски, то-сё. Маклая объявили в розыск – это его отель. Только никого они не нашли: и Маклай куда-то подевался, и Валера уже исчез. Растворился. Никто его не запомнил, и на камерах он не засветился. Черная одежда и рыжие ботинки дорогие. А, Лиза? Ни о чем не напоминает?