Гордиев узел с бантиком - Валентина Андреева

— Потому я и удирала, — проворчала подруга. — С ветерком. Хотелось, чтобы ее имя навсегда из головы выветрилось. Хуже мешка с курьей… Ой, вот только не надо так кривиться! Кто ж знал…

Временно «безымянная» по нашей вине соседка встретила нас у своего забора с хлебом и солью. Прямо у деревянной калитки Наташка и притормозила. Огромный ломоть черного хлеба, посыпанный крупной солью, который женщина с аппетитом уминала, глядя на раскидистые листья пиона, вызвал у меня слюнотечение. Не успевала сглатывать. Наташка худо-бедно (а если честно, совсем не худо и далеко не бедно) перекусила, а у меня во рту с прошлого вечера, кроме лекарственного настоя, маковой росинки не было. Жадность, с которой я пожирала глазами «бутерброд», заставила дачницу извиниться и спрятать его за спину.

— Здрассьте! — рассыпаясь благодушием, выкатилась из машины Наташка. — Мы свое слово держим. Вам обещанный «деликатес» для растений привезли. Только вы уж сделайте одолжение, сами его достаньте из багажника. Ир, ну что сидишь, возьми у человека полбуханки. Подержать не можешь? Не волнуйтесь, у нее руки чистые, — подруга ухитрялась разговаривать на два фронта, ей не привыкать.

— Деликатес? — переспросила дачница, не спеша передавать мне хлеб. Вытащив его из-за спины, она откусила солидный кусок. — Мне деликатесов не надо, я на пенсию живу.

— Гуманитарная помощь от общества пернатых по линии социальной защиты населения, — невозмутимо доложила Наташка, удивляясь непонятливости пенсионерки. — Куриный помет заказывали?

— Ой, это, наверное, Галка! Сестренка моя, — засуетилась дачница и крикнула в глубину участка: — Галина Петровна, радость-то какая, вам бесплатно дерьма привезли!

— Иду-у… — отозвался напевный женский голос.

— Мы с ней в контрах, — хихикнула женщина. — Приехала, привезла свежего «Дарницкого», так привязалась, почему я от новой буханки кусок отрезала, надо, мол, старый хлеб доедать, который в холодильнике мерзнет. А я ей говорю, это что ж получается, свеженького в свое удовольствие теперь вообще не поешь? А она мне… О! Явилась!

«Гуманитарная помошь от общества пернатых» как-то неожиданно раздалась в объеме и ассортименте. Не сговариваясь, мы с Наташкой избавились от большей части продуктов, сдуру закупленных в Пупыринском магазине. При этом Наталья заверяла меня, что никаких убытков от благотворительной деятельности мы не понесли. В Пупырях нас бесплатно угостили такими вкусностями, о стоимости которых страшно даже подумать.

Раскрасневшиеся пенсионерки очень нервничали, реагируя на ситуацию одинаково: «Ну как же так?.. Зачем же бесплатно?.. Ой, как-то нехорошо…» Но лично мне было очень хорошо. Свеженький черный хлеб, посыпанный крупной солью и слегка политый сверху растительным маслом — это что-то!

За чаем на открытой веранде выяснилось много интересного. Жизнь садоводов в общем-то достаточно размеренная и однообразная. Бедна на интересные события куда больше, чем деревенская. У пупырятинских в пятницу целый автобус с пассажирами в озеро въехал. Кто-то вроде даже утонул. Зато и в товариществе произошло целых два события, вызвавших много пересудов. Вернее, одно. Наш с Натальей пятничный приезд за рамки сверхъестественного не выходил. Зато привел к серьезным разногласиям между соседями. Другое событие — субботний ложный вызов полиции. Он немного сгладил разногласия. Тем не менее с соседями сестры три дня разговаривают подчеркнуто вежливо. А причина проста: Полина была уверена, что все Синицыны давно уехали. Последней в среду отбыла тетка Катерина. Полина вместе с ней на автобус садилась. Катерина-то и проговорилась, что с дочерью и внучкой улетает в Австрию. Пригласили, мол. Не выдержала бабка, уж очень хотелось похвастаться. А вот кто пригласил, не сказала. Наверное, старые знакомые объявились или родственники. Та к что в пятницу днем сестры были уверены: все Синицыны за границей. Но живущая напротив сестер Зинаида уверяла, что они на даче — видела Катерину на участке ранним утром, чего никак не могло быть. Якобы старшая Синицына шастала между кустами, сверкая своей старой коричневой курткой. Ее правоту подтвердил полуслепой муж. Попробовал бы не подтвердить! По молодости много куролесил, вот раньше времени и заработал инвалидность. Теперь соседушка царица, а он у нее на посылках. Всегда поддакивает. А вот правоту Полины могла подтвердить только Галина, но она вообще не участвовала в дебатах — запоздала к моменту спора. Заявившись же, с ходу пристала к нам с куриным пометом. Очень вовремя мы подкатили. А ведь именно Галка обнаружила на своем участке любимый рыхлитель тетки Катерины. Прямо под яблоней, в молодые годы посаженной неопытными сестрами слишком близко к забору Синицыных. Но они не в претензии. Весь урожай с веток, раскинувшихся на их территории, им и принадлежит.

Разговор ушел в сторону урожайных сортов, сестры заспорили, мне с трудом удалось вернуть их к валявшемуся под яблоней рыхлителю как доказательству отсутствия на участке Синицыных.

— А его у нас Катерина обронила в прошлый понедельник, — поморгав глазами в процессе размышления над моей тирадой, заявила Полина. — Она приходила за ирисами. А Галка потом нашла. В четверг утром, когда собиралась в Москву за пенсией. Покликала тетку Катю, та само собой не отозвалась. Уехала же собираться в поездку. Я с сестрой этой новостью не делилась, не разговаривали мы. Но тут не выдержала и сказала Галке, что она зря надрывается. До Москвы не докричаться. Все Синицыны одной ногой в Австрии. И посоветовала рыхлитель через забор назад перекинуть. Она и перекинула. А в пятницу вечером вы приехали. Настырная Зинаида напомнила вам, что на калитке Синицыных есть звонок. Я и порадоваться не успела Зинкиному промаху, как вам тетка Катерина ответила. Хотя и не совсем своим голосом. Ну, если больная была, то конечно… Хотела я ее попозже навестить, да подумала, неудобно ставить старушку в неловкое положение. Нахвасталась, мол, передо мной своей заграницей, а ее туда и не взяли. Тем более, вы бабушку навестили. Как она там поживает?

— Нормально. Уехала, как и обещала, — лаконично сообщила Наташка, укоризненно покачивая головой: не то, чтобы правда, но и не ложь. — А вы больше на ее участок не заглядывали?

Пытливо-насмешливый взгляд Полины мне не понравился. Я едва не подавилась хлебом-солью. А она спокойно сказала:

— В калитку Зинаида звонила, никто не открыл. Тихо у них было. А в субботу полицейская машина приезжала, автоматику на воротах зря раскурочили. Они открыты были. Вроде чей-то труп у Синицыных искали. Да где ж его взять-то? Очень ругались за ложный вызов. Даже следов крови не нашли. Мы им домашний телефон Синицыных дали, пусть с ними объясняются. Вами тоже интересовались, но никто из нас номер машины не запомнил. Не сказать, чтобы ребята расстроились, пообещали, что сами вас найдут. Не нашли?

— Где? — испуганно спросила Наташка.

— Ну откуда же мы знаем, где? — закономерно удивилась Полина. — Да они и искать-то никого не будут. Сама слышала, как один из них докладывал по телефону, что все проверено, вызов ложный. Скучным таким голосом. Про какую-то директоршу магазина говорил, мол, она к звонку никакого отношения не имеет, а свой кабинет открытым никогда не оставляет. И посторонних у нее не было. Врет, конечно, но с Синицыными в самом деле не знакома и в родственницах не состоит. Без них дармоедов хватает. Со слов соседки-дачницы в пятницу на участке находилась только сильно простуженная Синицына-старшая, женщина пожилая. Дочь с внучкой улетели на отдых в Австрию, а бабусю две хорошо знакомые ей женщины увезли с дачи к себе лечиться. Личности знакомых пока не установлены.