А дальше – море - Лора Спенс-Эш

Он знает, мама рада, что Роуз нет рядом, да и он, если откровенно, тоже. Невыносимо наблюдать, как они обе изо всех сил делают вид, что симпатизируют друг другу, как говорят одно, а думают совершенно другое. Уильям надеялся, что со временем они хотя бы научатся быть честными друг с другом и с собой. Но теперь понимает, что этого никогда не случится.

– Садись скорей. – Мама придвинула стул. – Кейтлин как раз рассказывала нам про чудесный подарок от Санты.

Кейтлин сидела на коленях у Джеральда и посыпала красным и зеленым сахаром печенье перед выпечкой.

– Я ждала вас, не ставила в духовку. Кейтлин умеет украшать печенье как никто.

Кейтлин улыбнулась бабушке, открыто и простодушно. Сдержав нахлынувшие чувства, Уильям опустился в кресло, отвел взгляд и закурил.

– Ну и денек, – вздохнул он.

– Это не просто денек, папа, – поправила Кейтлин. – Сегодня же Рождество! Лучший день в году!

– Точно, – приобнял ее покрепче Джеральд. – И мы ужасно рады, что встречаем его вместе с вами!

Кейтлин закончила с печеньем, и мама увела ее в столовую накрывать на стол. Уильям закинул ноги на отцовский стул и ослабил галстук.

– Ну правда, Джи, – буркнул он, – почему никто не рассказывал мне о кошмарах этого дня? Он же просто бесконечный.

– «Джи», – улыбнулся Джеральд. – Никто меня так больше не называет.

В комнату влетела Кейтлин:

– Смотрите, что я нашла в буфете. Бабуле интересно, вы догадаетесь, что это, или нет. – Она выложила на стол стопку карточек.

– Это карточки рассадки гостей, – сказал Джеральд. – Они указывают, кто где сидит за столом.

– Я знаю, что это такое, – недовольно нахмурилась Кейтлин. – Но бабуля не помнит, откуда они.

Уильям разложил карточки на столе и принялся зачитывать вслух: мистер Джи, миссис Джи, Уильям, Джеральд, Беа. Мама, разумеется, знает, что карточки сделала Беа. Но, похоже, не хочет объяснять Кейтлин, кто такая Беа.

– Это сделала одна девочка, – сказал Уильям. – Девочка, которая жила здесь у нас, когда мы были маленькими. – Он показал Кейтлин карточку. – Ее звали Беа.

Кейтлин взяла карточку.

– Здесь жила девочка? С тобой и дядей Джеральдом?

– Да, – кивнул Джеральд. – Ей пришлось жить здесь, потому что там, откуда она приехала, шла война.

– Ой… – протянула Кейтлин горестно, и Уильяму опять пришлось отвести глаза. Она такая чуткая, одно большое сердце. Его тревожила такая уязвимость дочери. – А сейчас у нее все хорошо? – взволнованно спросила Кейтлин.

Уильям не знает. Он давно не получал вестей от Беа. Они переписывались, недолго, после его возвращения из Европы. Но потом он женился, появилась Кейтлин, затянули житейские хлопоты. И опять именно он перестал отвечать на письма.

– У нее все отлично, – ответил Джеральд, и Уильям удивленно взглянул на брата. – Она директор начальной школы в Лондоне.

– Она – кто? – Уильям был поражен. – Ты что, поддерживаешь с ней отношения?

– Как видишь, – бросил Джеральд, прежде чем толкнуть дверь и скрыться в коридоре.

Уильям повернулся к Кейтлин:

– Она как директор Стивенс, получается.

– А он самый замечательный, – радостно улыбнулась девочка. – А Беа, она была здесь одна?

– Да. – В кухню вошла мама, и Уильям понял, что она ждала за дверью, прислушиваясь, куда повернет разговор. – Она была очень смелой. Путешествовала совсем одна, представляешь, Кейтлин, на огромном океанском лайнере, и совсем без родителей.

– О нет! – Кейтлин выглядела искренне потрясенной.

Тут вернулся Джеральд с фотографией в рамке.

– Это Беа. С твоим папой и со мной. В тот день она обогнала твоего папу в плавании.

– Девочка победила папу? – Кейтлин недоверчиво улыбнулась, потом вдруг сунула фотографию обратно Джеральду и выскочила в столовую. – Я сделаю новые карточки, – объявила она, вернувшись. – Для нас сегодня!

И, устроившись за столом, принялась за новый набор на шесть персон.

– Рождественская открытка, лежит в гостиной, – сказал Джеральд Уильяму.

Тот молча кивнул. Разговор перескакивал с одного на другое, а Уильям все поглаживал строчки на карточках – такой знакомый почерк, но на лестнице показался проснувшийся Джек, и почти сразу в дверях возникла Роуз, замотанная в одеяло. Улучив момент, когда никто на него не смотрел, Уильям сунул карточки в карман пиджака. Ту, что с именем Беа, он позже положит в бумажник, за фотографиями Кейтлин и Джека.

Беатрис

Беатрис устраивала вечеринку в своей новой квартире. Еще летом, до начала учебного года, она переехала в другой район, подальше от школы. Надоело сталкиваться с учениками в самые неподходящие моменты – когда на тебе косынка или старые драные джинсы. И хотя такого пока не случалось, но она вечно боялась встретить кого-нибудь из родителей, возвращаясь поздно вечером из бара или, боже упаси, в самом баре, за выпивкой. Вдобавок так она будет подальше от матери, то есть не нужно то и дело забегать к ней. По вечерам Беатрис часто не снимала трубку телефона. Она знала, что это мама звонит – пожаловаться на Джорджа. Развод – лишь вопрос времени.

Пришлось привыкнуть ездить на работу, но оно того стоило. Дальше от школы, зато ближе к многим из друзей, и они регулярно собирались вместе выпить или поужинать. Раз в месяц устраивали вечеринку в складчину у кого-нибудь дома, и вот сегодня ее очередь. Промозглая дождливая февральская суббота – идеальное время собраться дома. Народу придет немного: ее парень Сэм и еще две пары. В квартире была отличная большая кухня, камин, а на заднем дворе маленький садик. Это первое жилище в ее жизни, где Беатрис чувствовала себя по-настоящему дома.

Все утро она мыла и пылесосила. Накрывала на стол, заранее стряпала все, что можно приготовить загодя, потом окинула квартиру критическим взором. Когда она въехала, Джордж помог повесить несколько картин, но они все мамины и никогда ей особенно не нравились. В углу чулана спрятана коробка, которую прислала миссис Джи. Когда Беатрис переехала, она всем разослала открытки с новым адресом, а несколько недель спустя прибыла коробка. Беатрис не так часто писала в Америку, как хотелось бы, – жизнь у нее суматошная, вечно не хватает времени. После смерти мистера Джи она почти целый год писала миссис Джи каждое воскресенье, но постепенно отошла от этой привычки. Воскресные вечера все чаще посвящались составлению планов на неделю, а по мере того, как школа разрасталась, а вместе с ней росли и обязанности Беатрис, письма становились реже и реже. В последние годы переписка свелась к рождественским открыткам и скупым запискам.

Когда пришла коробка, Беатрис открыла ее и обнаружила картины в рамках, а к ним короткое сопроводительное письмо.

Дорогая моя Беа, писала миссис Джи, я разбирала гараж и подумала, что