Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман
Шрифт:
Интервал:
– А он что-то обещал? – осторожно спросила Ольга, сама себя укоряя за ненужные вопросы.
– Он полгода со мной, чуть не как с женой жил! – уже откровенно, навзрыд, расплакалась женщина. – И я как рада была! Я думала, мужа нашла. Я ж не проститутка! Так все удачно, и квартира вся нашей становилась, живи – не хочу! А он – влюблен, говорит!
– Правду он сказал, – опять, не желая того, вставила Шеметова. Ей, после услышанного, очень хотелось уменьшить обиду Галины. – Это ж как дубиной по голове. Никакие рассуждения не помогут.
К счастью, Галина не вспыхнула, и едва завязавшиеся отношения с гостьей не были сломаны.
– Любовь, любовь… – прошептала она, вытирая салфеткой набухшие глаза. – Какие ж бабы – дуры!
Произнесла Галина Дмитриевна Стрешнева эти простые слова и… случилось страшное.
Теперь навзрыд заплакала Шеметова.
– Десять лет… – несвязно летели среди слез обрывки слов. – Любовь! Красавец. Ни разу не изменила. Да и не смогла бы. Хоть и без штампа в паспорте. Сегодня юбилей. А он – с друзьями гуляет…
Слова были бессвязны, но Галина понимала их отлично. И ей даже казалось, что это она их и произносит. Потому что чувства-то были точно ее.
Потом они плакали обе.
Потом съели торт с чаем.
Потом выпили залежавшуюся у Галины бутылку красного грузинского вина.
Возможно, потом даже пели.
Вернулась Ольга поздно, взволнованный Олег ждал, не ложился.
Разговаривать с ним не хотелось.
Шеметова постелила себе отдельно, во второй комнате.
Перед глазами быстро промелькивали события сегодняшнего дня: заплаканная Нила, сгорбленный Петр Иванович, счастливый Мишка, уцепившийся за их руки. Потом вдруг возник образ Олега Всеволодовича Багрова.
«Что этой сволочи я не дала? Ну что?», – вспомнила она отчаянные всхлипы Галины.
Нет, мир явно несовершенен.
Впрочем, она уже успокаивалась. Ей и несовершенный мир тоже казался вполне забавным.
А уж так решить сложнейшее дело, как она сегодня со Стрешневой – быстро, удачно и обоюдосправедливо, – вряд ли какой другой адвокат сможет!
С этим и отошла ко сну.
Итак, процесс пошел.
Нет, не так.
И грянул суд!
Под процесс отвели одно из самых больших помещений в новом здании областного Суда – настолько велик был к нему интерес. Впрочем, даже без представителей СМИ и привлеченных публикациями любопытных, одних только Клюевых с родственниками и друзьями на первом заседании было человек пятнадцать.
А публикации действительно шума наделали.
Плюс – неустрашимость близнецов.
Плюс – сильная позиция адвокатов.
Плюс – Волькины пассы в прокураторе.
Плюс – Гескинские друзья в судейском сообществе.
Плюс – разнообразная и крайне нестандартная деятельность проф. Береславского.
Еще до первого заседания Багров получил прямой намек. Не от самого судьи, но от близкого к нему человека.
Неофициальная сделка, если бы она состоялась, выглядела бы следующим образом.
Николай Клюев соглашается на убийство Иванова из‑за возникшей между ним и убитым внезапной ссоры. Суд же назначает наказание ниже низшего предела, с учетом тяжести клюевского заболевания. Потом – скорое условно-досрочное освобождение.
Багров даже торговаться не стал.
Какое убийство?
Дело шито белыми нитками, и каждый стежок этих ниток у Олега Всеволодовича в компьютере.
Кроме того, он не забыл ночь в холодной камере.
На самом деле, и тот эпизод был выигран оборонявшейся стороной.
Даже упертый Слепнев не рискнул в открытую запретить передачу Багрову инсулина и теплой одежды. Он впервые столкнулся с сознательным бунтом в вверенном ему – как майору всегда казалось – Городке. И будучи от природы неглупым человеком – просто избалованным бесконтрольностью и всевластием – сумел вечером вовремя остановиться. Эти безумные врачи, со своими средневековыми клятвами, случись что с борзым московским адвокатишкой, могли реально испортить ему карьеру.
На следующий день, правда, попытался отыграться в мировом суде. Судья там был вполне вменяемый, и, как Георгию Витальевичу казалось, мог выполнить его скромную просьбу. Пусть не пятнадцать суток впаять, пусть поменьше, но возомнившего о себе невесть что Багрова должны были «закрыть». Оснований, опять же как считал майор, было достаточно: протокол подписан аж четырьмя сотрудниками милиции.
Утром его ждало большое разочарование.
Судья позвонил ему сам и попросил… срочно отозвать протокол, чтобы иметь основания немедленно выпустить обвиняемого – тот уже был по документам «за судом».
Слепнев наорал на судью, а сам лихорадочно начал прикидывать, как перекинуть дело на второго мирового судью, который мог оказаться более покладистым.
Чтобы все прошло тип-топ, самолично явился на заседание. Пусть под его начальственным взором мелкие судейские сошки попробуют что-нибудь вякнуть.
И вот там-то его ждал сюрприз.
Крошечный зальчик местного мирового суда, в котором редко когда бывало больше двух-трех человек, теперь был забит битком.
Олег Всеволодович Багров, вовсе не похожий на заморенного узника, а наоборот, выглядевший героем, защищался с помощью аж двух московских адвокатов! В костюмах и бабочках, между прочим. Молодой мировой судья, чувствуя хреновую подоплеку скандального дела, откровенно робел, то и дело вытирая вспотевший лоб. Такое в Городке было в первый раз, за всю его многовековую историю.
Хуже того, до судьи (а через него – до Слепнева) быстро донесли, что есть минимум десять свидетелей, а может быть и сто, которые в момент разнесут позицию обвинения ко всем чертям. Возможно – вместе с обвинителями, так как в этом случае может иметь место оговор и превышение последними служебных полномочий.
Огорошенный Слепнев срочно проконсультировался с приятелем в прокуратуре, миноритарным участником их автобизнеса. Тот, стараясь выражаться эзоповым языком и не называя никаких имен, посоветовал коллеге поскорее замять это дело. Типа – последовали неприятные звонки. И могут последовать еще более неприятные.
В общем, Слепнев пережил первое в своей жизни унижение.
Обвинение было отозвано, узник освобожден.
Появление Олега Всеволодовича на улице встретила радостными возгласами мини-толпа из человек пятнадцати – вообще немыслимое для Городка дело.
Тот поганый для майора день закончился еще более скверно: крайне неприятным разговором с главой районной администрации. Сам этот хмырь тихо бы сидел в слепневском кулаке, но третьим за ужином был некий товарищ, дачник из буржуинского поселка за речкой. Вообще без погон, штатская очкастая штафирка, без слез не взглянешь.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!