Крестовский душегуб - Сергей Жоголь

заявились в Печоры. Бывшие налётчики пришли к Архимеду, и тот любезно дал им пристанище и покровительство. После того как был ограблен монастырь, именно эти двое стали главными участниками всей этой безумной круговерти событий, связанных с поисками этой злосчастной иконы.

Несмотря на то что пришлые Жила и Мартын были его земляками, Архимед, когда-то сам слывший высококлассным медвежатником, не особо почитал мокрушников. Банда Мухи в своё время стреляла без разбору, поэтому наши органы правопорядка расправились с ней по-свойски. Только трое из девяти бандитов, попавших в облаву, выжили после того, как их накрыли питерские милиционеры. Мартыну и Жиле повезло, в день облавы их не было в городе. У питерских в своё время были мысли, что именно эти двое и навели на Муху ментов… Ой, простите, – поправился Андрес Янович, – милиционеров! Ходили слухи, что Муха якобы обделил Мартына при дележе добычи, и тот затаил обиду. Репутация у обоих была слегка подмочена, но прямых улик не было, поэтому печорские приняли Мартына с Жилой как подобает. Им дали возможность реабилитироваться, и дали шанс, но вот распорядились они им не совсем правильно.

* * *

Выйдя на улицу, он огляделся. Прохожих было немного, и Карась, кутаясь в мохеровый шарф, направился вдоль набережной. Путь до гастронома лежал через арку, и лишь миновав её, мужчина почувствовал некоторое облегчение. Верка строго-настрого запретила им с Савелием выходить из дома, но после вчерашней попойки «трубы» горели так, что Карась всё-таки решил нарушить этот запрет. Буркнув «Я скоро!», Карась спустился по лестнице и вышел во двор. На самых подступах к гастроному он впервые почувствовал неладное. Достав руку из кармана и утерев сухие губы, Карась увидел, как дрожат его пальцы. «Это всё из-за похмелья», – убеждал он сам себя. Ещё раз оглядевшись, Карась отругал себя за чрезмерную суетливость и зашёл в магазин.

Посетителей в магазине было не так уж и много. Помимо самого Карася в очереди стояли несколько скрюченных забулдыг, тощая старушенция с клюшкой и полноватый мужик в шляпе. С тонкими усиками, с приоткрытым ртом, он забавно вытягивал шею и водил по прилавкам пальцем.

Карась попросил две бутылки «Столичной», сырок и каталку ливерной колбасы. Бросив на прилавок две пожёванных купюры, Карась собирался было уже уходить, но тут через стекло витрины вдруг увидел прогуливающегося у гастронома высокого мужчину в чёрном пальто. Капля пота холодной дорожкой прокатилась между лопаток. Подозрительный мужчина держал руки в карманах и не спеша прохаживался перед самым выходом. Карась замер у дверей, и в этот момент почувствовал, как кто-то тихонько толкнул его в спину.

– Выходи! Не задерживай страждущих, – раздалось за спиной.

Карась сглотнул и через плечо увидел возле себя того самого толстячка в шляпе.

– Это вы мне? – выдавив из себя улыбку, спросил Карась.

– Тебе, тебе! Топай и не загораживай проход, – у толстяка был довольно визгливый голосок, он часто-часто моргал и постоянно выдвигал вперёд челюсть.

– Пожалуйста, проходите, – процедил Карась. – Я только вспомнил, что забыл купить курево.

Карась хотел было отойти в сторону, но тут что-то твёрдое упёрлось ему в бок.

– Выходи на свежий воздух! Не заставляй меня всё повторять дважды.

Карась от волнения икнул.

– Это пистолет?

– Наган – лучшее оружие нашей эпохи! Моя любимая игрушка! – делано заявил толстяк. – Пошевеливайся, фраер, есть у нас с приятелем к тебе один разговор.

Карась посмотрел в окно. Мужчина в пальто всё так же держал руки в карманах, только теперь уже не делал вид, что просто гуляет. Взгляд незнакомца не сулил ничего хорошего. Скуластый, широкоплечий, он нервно покусывал губы и то и дело сплёвывал на тротуар.

– Я не фраер! У меня два срока за плечами, – изо всех сил сдерживая дрожь в голосе, заявил Карась.

Толстяк оскалился и хмыкнул:

– А мне до фонаря все твои ходки, фраер. Шагай на выход, не то дырку проделаю.

Карась огляделся и, убедившись, что и продавщица, и остальные покупатели заняты своими делами и даже не смотрят в их сторону, покорно поплёлся на выход.

Они вышли, и Толстяк приказал своему долговязому приятелю поймать пролётку. Они проехали не меньше получаса, пока не подъехали к старому двухэтажному бараку, очевидно ещё эстонской постройки, и взошли на верхний этаж. Войдя в одну из комнат, толстяк указал Карасю на табурет и уселся напротив. Долговязый, которого толстяк постоянно называл Жилой, занял место у входа и положил на тумбочку девятимиллиметровый «Люгер».

– Ты Карась, и тебя ищут местные воры, так? – вполне любезным тоном проворковал толстяк.

– Возможно, – процедил пленник, косясь на пистолет.

– Жила, убери ствол! Не видишь, что наш гость и без того нервничает.

Долговязый убрал пистолет в карман, но Карасю легче от этого не стало.

– Вы люди Архимеда? – спросил Карась.

Толстяк закурил, протянул пачку пленнику, но Карась, не желая, чтобы собеседник увидел его трясущиеся пальцы, отказался. Толстяк сел и продолжил:

– Я Мартын. Мы с Жилой работали на Муху.

– Муху и его людей порешили менты, – проявил осведомлённость Карась.

– Не всех, – уточнил толстяк. – Мы живы и на свободе, как видишь, и недавно присоединились к местным, и не особо этим довольны. Мы из питерских, и не особо расположены к тому, чтобы прогибаться под какими-то провинциальными, никому не известными каторжанами. Поэтому, если мы договоримся, возможно, я не отдам тебя Архимеду.

Карась оживился и с жадностью уставился на пачку, которую толстяк бросил на стол.

– Кури, – усмехнулся толстяк.

Карась протянул руку, схватил папиросы и чиркнул спичкой.

– Мы знаем, что ты и твои дружки украли в монастыре не только безделушки, о которых монахи сообщили мусорам, – продолжал толстяк. – У меня есть связи с контрабандистами, я знаю, как переправить икону за рубеж и смогу найти для неё достойного покупателя. Сейчас ты нам скажешь, где икона, и мы с приятелем получаем свою долю добычи.

– Нас трое, вы вдвоём – всего пятеро. Если я скажу, где икона, то каждый получает пятую долю, так?

– Подумай, Карась, как тебе повезло, что я тебя нашёл, а не кто-нибудь из других людей Архимеда. Попадись ты им, тебе пришлось бы вернуть икону в монастырь, а со мной ты получишь полную долю после того, как икона будет продана. Это очень хорошее предложение, так что решайся быстрее.

– Я должен посоветоваться со своими корешами, – немного освоившись, заявил Карась.

– Кого ты называешь корешами, фраерок? Свою шлюху-сестру и её приятеля в рясе? – толстяк рассмеялся и тут же изменился в лице: его глаза сузились, щёки начали лосниться и краснеть.

– Боюсь, что не могу тебе этого позволить, фраер! – услышав, как изменился тон толстяка, долговязый снова достал из кармана «Люгер»