Последняя охота - Жан-Кристоф Гранже

Боже, до чего надоели елки, фары и асфальт! Вообще-то, Ивана чувствовала себя очень даже ничего. Ей было страшно, это да, но как маленькой девочке, слушающей историю о ведьмах. В машине она была в безопасности рядом с крутолобым немцем и Ньеманом, который сидел на заднем сиденье, накрывшись пальто, как саваном. Двое ее мужчин с ней, значит и сердце на месте.

Показалась ограда лаборатории, свет фар мелькнул по плющу. В здании горело несколько окон. Дверцы машины хлопнули, и звук почему-то показался ей зловещим. Одинокая ночь дышала туманом на людей и горгулий. Одним словом – унылая деревня…

Они миновали ворота и пошли на свет. В общем зале, за длинным столом, наслаждались поздней трапезой ученые. Одна из женщин заметила их и пошла открывать дверь. Белый халат она сменила на другую униформу – полотняные штаны и куртку, нечто среднее между одеждой садовника и синим костюмом китаянки.

– Филипп? – удивилась она, вытирая рот салфеткой. – Он остался поработать в лаборатории, это в другом здании. Поторопите его, скажите, все остывает. И присоединяйтесь!

Какая-то она слишком дружелюбная… Следуя указаниям, они проникли в соседнее строение и остановились перед металлической дверью, ведущей в подвал, не зная, можно ли входить туда в нестерильной одежде. Ньеман без опаски нажал на ручку: любезная коллега Шуллера предупредила бы их об угрозе.

Они пошли вниз друг за другом, след в след. Полы были вымощены не шероховатым камнем, не терракотовой плиткой, как на первом этаже, а гладким клинкером, все было хромированным и каким-то… лишенным индивидуальности.

– Шуллер! – позвал снизу Кляйнерт.

Перед ними находились двери множества комнат. За многослойным стеклом в просторном помещении горел свет.

– Шуллер? – повторил немец, держась за ручку.

Ньеман переглянулся с Иваной, и они синхронным движением достали оружие, оттолкнули Кляйнерта себе за спину и вошли в лабораторию. Полированный камень, блестящий хром – все здесь было новым и очень навороченным. Пробирки и центрифуги стояли на всех столах, создавая антураж, температура вряд ли была выше плюс десяти.

– Шуллер? – позвал Ньеман.

Это была пустая формальность – все уже поняли, что доктор лежит где-то на полу, такой же холодный, как его образцы.

Они разделились, чтобы осмотреть мертвые углы и заглянуть под столы. Все трое надели резиновые перчатки. Ивана обнаружила еще одну стальную дверь…

Шуллер лежал на спине, раскинув руки, среди осколков, рядом со стеллажом. Пуля разорвала ему горло и вышла сзади, перебив кучу посуды и расколов столешницу. Длинная вертикальная линия ярко-алого цвета обозначала траекторию падения бедняги.

Шуллер, любитель шнапса и собак, рыжебородый добродушный гном, дорого заплатил за сделанное этой ночью открытие, то самое, о котором хотел рассказать Ньеману.

Они опустились на колени вокруг тела. Ивана узнала пластиковый мешок, лежавший на книжной полке. По мрачной иронии судьбы, именно в нем хранили в холодильной камере труп убитой Ньеманом собаки.

Сказать было нечего, сделать они тоже ничего не могли, разве что признать: «Мы снова опоздали…» Кляйнерт поднялся на ноги и достал телефон, чтобы вызвать подкрепление, но Ньеман успел его остановить.

У него имелся другой план.

Прежде чем кого-нибудь предупреждать, им следовало перекрыть все входы и выходы с фермы. Обыскать все вдоль и поперек. Устроить грандиозный шмон. Допросить каждого ученого. На вопрос: «Считаете, убийца – один из коллег Шуллера?» – ответа у Ньемана не было, но он не сомневался, что врач знал своего убийцу. Пока остальные ужинали, он встретился с ним в лаборатории и поделился своим открытием, за что посетитель убил его и скрылся.

Рассказывая, Ньеман снова преобразился. Бешенство и апатия уступили место ледяному спокойствию, хотя его мучило то обстоятельство, что, навести он Шуллера вместо допроса Броха, врач был бы жив.

– Полицейский не должен так рассуждать, – заметил Кляйнерт.

– Неужели?

– У нас два часа на обыск и допрос, потом информацию придется отдать.

Кляйнерт находился в нелучшей форме, чем его альтер эго. Дело, которое они расследовали, открыло ему глаза на печальную истину: он – маленький жалкий провинциальный легавый и пользы от него, как от козла молока. Понять-то он понял, но не отступился, потому и согласился на новую «комбинацию» Ньемана. К комиссару вернулась надежда добыть суперинформацию, прежде чем сложить оружие. По жестокой логике жизни, гибель Шуллера давала им шанс приблизиться к убийце, понять его мотив, выяснить, чего он боится…

– Вызову моих парней, чтобы обеспечить безопасность всей лаборатории.

– Они надежны?

Немец «убил» француза взглядом, тот кивнул, извиняясь и признавая правоту коллеги: команда из десяти человек перевернет ферму и допросит с пристрастием каждого местного умника.

Ньеман занялся лабораторией и подсобкой, Ивана, не снимая перчаток, села за компьютер Шуллера. К несчастью, он оказался запаролен, с чем быстро справляются только в кино.

Ивана попробовала наугад несколько слов – кличку собаки, год и месяц рождения (Шуллер был бездетным холостяком) – и спросила:

– Что именно он сказал вам по телефону?

Ньеман листал журналы, заполненные цифрами и непонятными значками.

– Ничего. Хотел что-то показать.

Он поднял глаза и медленно обвел взглядом помещение, пытаясь углядеть незамеченную прежде деталь.

Ивана перебирала стикеры – вдруг Шуллер записал где-нибудь пароль, как делают многие, но Шуллер явно считал компьютер глубоко интимным предметом и доверял только себе.

– Из какой оперы, как думаете?

– Из собачьей. Мы оставили его здесь наедине с трупом пса, он, видимо, сделал дополнительные анализы и наткнулся на удивительные обстоятельства.

Ивана посмотрела в другой конец лаборатории, где рядом с открытой дверью подсобки лежал Шуллер, и с ужасом поняла, что даже секунды не потратила на сочувствие или печаль по симпатичному бедолаге, имевшему несчастье сделать опасное открытие в неподходящий момент.

Они должны найти убийцу, сейчас только это имеет значение! Она поплачет потом, когда Шуллера похоронят, а убийцу посадят.

Лейтенант продолжила поиски проклятого пароля. Ньеман был прав – исследователь провел генетические анализы крови пса. Ивана поежилась и вообразила фантастический сценарий: мимо нее по улице бегут генно-модифицированные псы с внедренным нацистским геном. Ф-ф-фу, гадость какая! Слава богу, пока это не более чем кошмарное видение.

– Мы теряем здесь время, – бросила она, захлопнув компьютер Шуллера. – Мы не знаем, что ищем, и вряд ли хоть что-нибудь найдем. Лучше спросить у коллег Шуллера, он мог с кем-то поделиться.