Пифагор - Игорь Суриков

Наверное, не случайно, что из пифагорейского кружка вышел самый знаменитый атлет в древнегреческой истории. Известный нам Ямвлих в самом конце своего труда о Пифагоре приводит длинный перечень пифагорейцев, «сделавшихся известными» (Ямвлих. Жизнь Пифагора. 36. 267). Здесь мы встречаем, с одной стороны, людей, в общем-то, ничем не прославившихся, с другой — некоторых известных философов (Эмпедокл, Парменид и др.) — причем не для всех из них связь с пифагореизмом можно считать безоговорочно доказанной. Но есть там и такой персонаж: Милон из Кротона.

Имя этого борца в конце VI века до н. э. гремело в греческом мире так, как не гремит теперь имя ни одного, даже самого выдающегося спортсмена. Да и не только в греческом мире. Ранее нам уже встречался кротонский врач Демокед — тот самый, который бежал на родину из Персии, презрев блага и почести. Так вот, уже оказавшись в безопасности, «Демокед велел передать Дарию, что он, Демокед, взял себе в жены дочь Милона. Ведь о знаменитом борце Милоне часто шла речь у царя. Поэтому-то, как я думаю, Демокед и ускорил этот брак, истратив на это огромные деньги, именно чтобы показать Дарию, что он и в отечестве своем был знаменитым человеком», — пишет Геродот (Геродот. История. III. 137). Значит, и при далеком персидском дворе порой поминали Милона.

Милон одержал победы в борьбе на шести Олимпийских играх! Такое, кажется, не удалось больше никому. Неоднократно выигрывал он и первые призы на других общегреческих состязаниях в том же виде спорта. Колоссальную силу свою, рассказывали, он приобрел так. Еще в молодости купил теленка и каждый день, взвалив его на плечи, обносил вокруг городских стен Кротона. Теленок рос и рос, пока не превратился во взрослого быка, — а Милон носил и носил его: ежедневное увеличение веса было незначительным и не ощущалось. Тренировки сделали своё дело. Говорили о Милоне еще и такое: как-то во время Олимпийских игр он обнес вокруг стадиона четырехлетнего быка, а потом на глазах у всех зажарил его и целиком съел.

Писатель II века н. э. Павсаний, побывавший в Олимпии и видевший там статую Милона (олимпийскому победителю разрешалось поставить себе при жизни статую на родине, а троекратному победителю — вторую статую на месте победы, в олимпийской священной роще), рассказывает о великом борце целый ряд интересных историй: «Говорят, будто Милон сам принес в Альтис (это и есть название священной рощи в Олимпии. — И. С.) свою статую. Рассказывают также о его ловкости с гранатовым яблоком и диском. Он так крепко держал яблоко, что другие, как ни старались изо всех сил отнять его, не могли этого сделать, и в то же время он держал его так нежно, что сам он ничуть не сдавливал это яблоко и его не повредил. А затем, стоя на диске, намазанном маслом, он смеялся над теми, кто нападал на него и хотел его столкнуть с диска. Он показывал и другие подобные же примеры силы. Он обвязывал себе лоб веревкой наподобие того, как надевают повязку или венок. Удержав дыхание и дав жилам на голове налиться кровью, он разрывал эту веревку силою напрягшихся жил» (Павсаний. Описание Эллады. VI. 14. 6—7).

Принадлежность Милона к пифагорейцам подтверждает и известный географ Страбон, живший на рубеже нашей эры: «Еще более прославило город (Кротон. — И. С.) множество пифагорейских философов, Милон, самый знаменитый из атлетов и ученик Пифагора (который долго жил в этом городе). Однажды, как передают, во время общего обеда философов, когда какой-то столб погнулся, Милон подлез под него и спас всех, а затем выбрался сам» (Страбон. География. VI. 262—263).

Тут можно вспомнить, что, по некоторым сведениям, Пифагор еще во времена своего пребывания на Самосе давал советы спортсменам и, например, «помог самосскому атлету Ев-римену, который, благодаря Пифагоровой мудрости, несмотря на свой малый рост, сумел осилить и победить на Олимпийских играх многих рослых противников» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 15).

Поневоле приходится вспомнить и о том, что в древнегреческой истории был еще один Пифагор Самосский — видный борец, также победивший на Олимпийских играх. Надпись на его статуе гласила:

«Трудно поверить» было тому, что этот Пифагор, будучи совсем юным, пришел вообще-то участвовать в состязаниях мальчиков, но выступил все-таки в группе взрослых мужчин и тем не менее одержал победу. О том же гласит и другая эпиграмма об этом атлете:

Уж не наш ли это герой? Нет, совершенно исключено. Его победа приходится на 588 год до н. э., когда философ Пифагор еще не родился. Да и имя его отца, как видим, иное — Кратет, а не Мнесарх. Итак, речь идет о другом человеке. Однако совпадение просто-таки завораживает. Тут Пифагор Самосский — и там Пифагор Самосский. Думаем, не будет чрезмерно смелым допущение, что это не просто тёзки, а сородичи, представители одной и той же аристократической семьи с Самоса (атлетика в архаическую эпоху была уделом именно знати). Дело в том, что у греков был обычай: в семье из поколения в поколение использовался некий круг имен, которые давались детям. Поэтому если встречаем двух лиц с одинаковыми именами — достаточно велика вероятность, что они находились в той или иной родственной связи друг с другом. Коль скоро в родне у Пифагора были атлеты (или, по крайней мере, один знаменитый атлет), то ничего удивительного, что наш мыслитель знал о том, как надлежит готовиться к спортивным состязаниям, какой образ жизни вести для этого и пр.

Коснемся, наконец, вопроса о так называемых акусмах, неоднократно уже упоминавшихся выше. Как отмечается в современной научной литературе, «пожалуй, самым сложным» из круга вопросов о раннем пифагореизме «является тот, что связан с акусмами»[125]. Эти колоритные, а главное — весьма странные афоризмы-рекомендации, по которым, согласно античным авторам, Пифагор призывал последователей строить свою жизнь, в изобилии сохранены нам источниками.

Приведем несколько примеров: «Огонь ножом не разгребать; через весы не переступать; на хлебной мере не сидеть; сердце не есть; ношу помогать не наваливать, а сваливать; постель держать свернутой; изображения бога в перстне не носить; горшком на золе следа не оставлять; малым факелом сиденья не осушать; против солнца не мочиться; по неторным тропам не ходить; руку без разбора не подавать; ласточек под крышей не держать; кривокогтых не кормить; на обрезки ногтей и волос не наступать и не мочиться; нож держать острием от себя; переходя границу, не оборачиваться» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 17).