Берк. Оборотни сторожевых крепостей - Ли Литвиненко

выступившие капли крови.

Некоторое время они оба тяжело дышали и молчали, приходя в себя. Первым очнулся Гелиодор. Он перевернулся на спину, увлекая за собой Бёрк, уложил ее сверху на себя и стал гладить её спину.

— Ты укусил меня? — удивленно спросила Бёрк, когда немного опомнилась.

Она с опаской потрогала маленькие ранки, которые от слюны оборотня уже начали затягиваться.

— Да. — Он был удивлен своим поступком не меньше Бёрк. — Если хочешь, можешь тоже меня укусить. — Гелиодор лежал, прикрыв от удовольствия глаза, и удовлетворённо улыбался.

— Зачем? — непонимающе уставилась на него Бёрк.

— Есть у волков такой обычай… — Расплывчато объяснил Гел.

Он сам толком не помнил всех подробностей, знал только, что иногда пары оставляли на шеях друг друга так называемые парные метки. Традиция, вымиравшая вместе с его расой. Сейчас он ломал голову, почему его звериной стороне захотелось пометить оркову девку. Никогда раньше с ним такого не случалось. Видно, все из-за голода — слишком долго она морочила ему голову. И это странная ревность… Вот звериная сущность и поставила оградительные знаки, чтоб никто больше не зарился на чужое.

— Но ведь тебе будет больно, — пожалела обидчика наивная глупышка. Уже забыла, что минуту назад боль причинили ей.

— Вовсе нет. Это как… комариный укус. У нас, оборотней, вообще чувствительность притупленная… — соврал Гелиодор и опять удивился сам себе.

Зачем ему это? Зачем провоцирует девчонку на ответную метку? Но сама мысль о ее маленьких зубках, прокусывающих его шею, вызвала новый прилив возбуждения.

— …Что смотришь? Или зубы недостаточно остры? — Гел с вызовом откинул голову назад, подставляя тоже место, что пострадало у Бёрк от его зубов. — Орочьи клыки не могут пробить шкуру оборотня? Да?

В глазах Бёрк загорелся озорной огонек. Она наклонилась, глянула на Гелиодора, давая последний шанс отказаться.

— Орочьи клыки острее ножей! Р-р-р… — И маленькие зубы вонзились в шею оборотня, стараясь прокусить.

Она стиснула челюсти и от натуги даже зажмурилась, а когда решила, что дело сделано, разжала зубы и посмотрела на место укуса.

— Больно? — Из крошечных ранок выступили капельки крови и у Бёрк от стыда загорелись щеки.

— Больно? От поцелуя зеленого комарика?

Что-то странное сейчас было во взгляде оборотня. Что-то печально-щемящее. Будто он увидел давно почившую любовь, по которой долго тосковал, но так и не смог забыть.

— Прости.

Бёрк почувствовала себя виноватой в этой его непонятной грусти и, чтобы исправить свою обиду старательно облизала место укуса, как это делал он. Огладила, обласкала и с удивлением поняла, что под языком уже не ранки, а твердые жгутики шрамов.

— Они заросли! — не веря своим глазам, Бёрк погладила пальцами белые полосочки.

Они не кровоточили и уже превратились в еле заметный отпечаток ее зубов — два светлых полумесяца на смуглой коже.

— Ты имеешь дело с двуликим, глупышка. — Гелиодор расхохотался от ее удивленного взгляда. — На нас все зарастает быстрее, чем на собаках. Ты что, не слыхала?

— Забыла.

Она снова провела по отметке пальцами. Кожа совсем срослась, — только легкие выпуклости еще чувствовались на поверхности. Наверное, шрамы пропадают у оборотней не сразу. Они все-таки не волшебники, нельзя вот так, раз и стереть.

— Забыла… — Он перехватил руку и поцеловал ее. — Глупышка… Моя глупышка, — тихо шептал, обнимая. — Моя… Моя…

За кроны деревьев скатывалось уходящее солнце. Воздух заметно остыл и на потных телах стали проступать мурашки. — Какой сегодня был теплый день, — шептала Бёрк.

Её голос немного осип от долгих стонов и криков.

— Жаркий… — Оборотень задумчиво накручивал на палец зеленоватый локон.

— Наверное, это последний такой, в этом году.

— они вместе повернули головы и смотрели, как за неровную гряду леса словно стекает оранжевы диск.

— Наверняка… У нас, оборотней, такой день зовут «последний поцелуй лета». После него приходят заморозки, листья совсем опадают…

— Нам нужно возвращаться. Отец будет волноваться.

* * *

На хутор въезжали в сумерках. Гелиодор смело подкатил повозку к крыльцу орочьего дома. Бёрк протестовала, спорила и хотела спрыгнуть еще возле речки — не позволил. Дело сделано, и прятаться дальше он не собирался. Нравится это старику или нет, а Бёрк будет теперь греть постель оборотня.

Сфенос сидел за столом и в окошко наблюдал, как оборотень аккуратно снял Бёрк с облучка. Ожидаемо. Слухи об их связи уже облетели весь хутор, и только ленивый не почесал язык об имя двуликого главаря. А сам Сфенос все понял, когда от дочки еще в первый раз потянуло псиной. Хоть он и был старым, но еще не забыл, чем заполнены молодые горячие головы. А тут к тому же оборотни. Вон какие статные, да с горящими глазами.

Что делать? А ничего. Это жизнь. Орк не собирался препятствовать их отношениям. Он понимал, что Бёрк, как все девушки ее возраста, хочет внимания и любви. Боялся только, что волк заберет его девочку в свой далекий замок, а он останется тут, один.

Вчера свои опасениями он выложил Татимиру.

— Дурак ты, — сказал харчевник.

— Чего сразу дурак? Она у меня умница. Работящая. Готовит, читает.

— Трындит, когда не положено, — кивнул гном. — Но это у вас семейное. — Гном почесал бороду и выпустил облако дыма. — Думаешь, и правда влюбится альфа и заберет ее? — Он посмаковал кончик трубки и ехидно усмехнулся. — Ага, жди-пожди. Не нужны им девки других видов, не переживай. И замков, у этих голодранцев нет. А если и есть, небось, завалились уже давно от необитанья. Эта стая из Последних. Нищие наёмники без копейки за душой. Не способные, толком прокормить даже себя. Зуб даю, волк смоется отсюда, как только прибудет его дружок.

— Что еще за дружок? Еще больше оборотней? Здесь? — Эта новость встревожила орка не на шутку. — А вдруг они, — хотел сказать «знают человеческий запах», но исправился: — бешеные?

— Да нет, такие же бродяги. Нашенская стая их только и ждет. Видишь, как засиделись на одном месте? Аж дремлют от скуки. А придут другие, они снимутся и вместе пойдут дальше, к Темным горам. Контракт у них. — Гном с умным видом поднял указательный палец. — У оборотней с этим строго. Как слово дали, так идут до конца. Наёмники… Так что спи спокойно, не нужна ему твоя карлица. Поиграется и бросит.

Сфен не понял тогда, обрадовался этим словам или расстроился за дочь. Даже хотел сначала передать ей весь разговор, но что-то его остановило. Наверное, светящееся счастьем лицо Бёрк. Высказать ей предположения харчевника это словно облить помоями, вместо праздничного ужина. Свинство одно и все. Долго думал, ломал голову и волновался. Но, в конце концов, решил, что нет