Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории - Валерий Роньшин

И обращается к Танечке:

– Синичкина, иди к доске и нарисуй зайчика.

А Танечка молчит, как воды в рот набрала. Не хочется ей, чтобы преподаватель в черную дыру провалился.

– Синичкина, – уже строго говорит Тихон Петрович. – Я, кажется, с тобой разговариваю. Иди к доске и рисуй зайчика.

Вздохнула Танечка тяжко.

– Хорошо, – отвечает, – сейчас я вам нарисую зайчика.

И в то же мгновение Тихон Петрович – фьють! – исчез.

В конце концов этим таинственным явлением заинтересовались ученые. И была создана специальная комиссия во главе с профессором Кислощеевым.

Поместила комиссия нашу Танечку в особую комнату со стеклянной стеной. Сидит Танечка в этой комнате, шоколадные конфетки ест.

А по другую сторону стеклянной стены расположилась специальная комиссия во главе с профессором Кислощеевым… Наблюдает.

Вот дверь отворилась, и к Танечке вошел испытатель по фамилии Степанов. К его ноге был привязан канат на десять километров – для того, чтобы было за что Степанова из черной дыры вытаскивать.

– Здравствуй, Танечка, – говорит Степанов.

– Здравствуйте, дяденька, – отвечает девочка и кладет в рот конфетку.

Не успела она эту конфетку даже надкусить, как испытатель Степанов – фьють! – и исчез… А вместе с ним исчез и канат на десять километров.

Тогда входит к Танечке дублер испытателя Степанова, испытатель Сидоров. Он без каната, но зато с радиопередатчиком.

– З-з-д-д-равствуй, д-д-евочка, – дрожащим голосом говорит Сидоров.

– Здрасьте, здрасьте, – отвечает Танечка.

Испытатель Сидоров – фьють! – и исчез… И тут же заработал радиопередатчик:

– Говорит испытатель Сидоров! Говорит испытатель Сидоров!.. Нахожусь в черной дыре! Лечу куда-то вниз!

– Что там впереди? – интересуется профессор Кислощеев.

– Ни-че-го! – докладывает испытатель Сидоров.

– А позади?

– Ни-че-го!

Прошло десять часов. Сидоров летит. Наступила ночь. Сидоров летит… А специальная комиссия спать легла. Один только профессор Кислощеев бодрствует да еще его секретарша Леночка.

Голос Сидорова с каждым часом становится все тише… тише… тише… Наконец и вовсе пропал.

– Да-а уж, – вздыхает профессор. – Придется мне самому к Танечке идти.

– Ой, что вы, Алексей Алексеич, – всполошилась секретарша. – Ой, не надо, Алексей Алексеич!

– Надо, Леночка, надо, – отвечает Кислощеев. – Наука требует жертв!

И решительно толкнув дверь, профессор переступил роковую черту.

– Танюша, солнышко, – просит, – скажи мне что-нибудь.

Девочка испуганно головой мотает.

– Так надо, милая, – объясняет ей Кислощеев. – Для науки.

А Танечка ни в какую. Молчит как рыба.

Тогда профессор Кислощеев пошел на хитрость. Он широко улыбнулся и говорит:

– А хочешь, я подарю тебе пушистенького котеночка?

– Хочу! – обрадовалась Танечка.

И Алексей Алексеевич Кислощеев – фьють! – исчез.

И сразу же оказался в кромешной тьме, летящим куда-то вниз.

Летит-летит, летит-летит, летит-летит…

Летит…

Летит…

Летит…

Летит…

«Наверное, так и буду ВЕЧНО лететь», – думает профессор… Но не успел он это подумать, как свет внизу показался. И все больше света, все больше…

У-у-у-ух… упал Кислощеев… в детскую песочницу.

Смотрит – а он в коротких штанишках. А на вид ему годика три, не больше.

Рядом с ним сидят другие дети. Мальчики. У одного на ноге веревочка бантиком завязана, другой вертит в руках игрушечный радиопередатчик.

«Ага, – догадался профессор, – это испытатели Степанов и Сидоров. Только маленькие».

– Уходи, – говорят они ему, – из нашей песочницы.

И толкают его. Да сильно так.

– Чего толкаетесь?! – возмутился Кислощеев. – Козявки.

– Сам ты козявка! – закричали в ответ Сидоров со Степановым.

Неизвестно, чем бы все дело кончилось, если б профессора Кислощеева не позвала мама.

– Але-о-о-шенька! – высунулась она из окошка. – Иди-и домо-о-й! Пора ужинать и спать!

Ну, профессор и побежал домой. Прибегает, смотрит: мама – молодая, красивая; и папа – молодой, красивый. Сидят за столом, ужинают.

Сел и Кислощеев.

И тут выяснилось, что есть ему самому не надо. Мама взяла ложечку и начала кормить профессора манной кашкой с малиновым вареньем. Кислощеев знай только рот разевает. И пить ему тоже самому не надо. Опять же мама с ложечки компотиком апельсиновым напоила.

Потом папа взял профессора Килосщеева на ручки и понес в ванную.

Помыли родители профессора в тепленькой водичке, мохнатым полотенчиком вытерли и уложили в мягкую постельку.

Мама тихонечко стала колыбельную напевать:

Заиньки, заиньки,

Не пора ли баиньки.

Вам под осинку,

Алешеньке – на перинку…

«Кла-а-ссно, – думает профессор Кислощеев в полудреме. – Ни тебе семинаров, ни конференций, ни заседаний Ученого совета, ни симпозиумов, ни коллоквиумов… Только ешь, гуляй да спи».

И повернувшись на бочок, Кислощеев сладко уснул.Волшебное стеклышко

Жил на свете Степан, сантехник. И захотелось ему жениться. А матушка Степану и говорит:

– Девицы, Степушка, они разные бывают. С виду вроде Василиса Прекрасная, а приглядишься – форменная Баба Яга.

А чтобы Степан не ошибся, дала ему матушка волшебное стеклышко. И строго-настрого наказала:

– Перед тем, как жениться, сынок, посмотри на невесту через это стеклышко.

И вот однажды вызвали Степана в квартиру, где кран на кухне протекал. Пришел он. Позвонил. И открывает ему самая настоящая царевна. Та-а-акая красивая, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Здравствуйте, – поздоровался с ней Степан. – Сантехника вызывали?

– Вызывала, – улыбается царевна. – Я Василиса Прекрасная. У меня кран на кухне протекает.

Прошел Степан на кухню, начал кран чинить. Чинит-чинит, а сам только о Василисе Прекрасной и думает. О том, как бы на ней жениться.

А тут Василиса заходит. И говорит этак игриво:

– Не хочешь ли ты, Степанушка, на мне жениться?

Степан враз голову потерял.