Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории - Валерий Роньшин

– Хочу! – кричит. – Еще как хочу!

О волшебном стеклышке он даже и не вспомнил. Схватил Василису Прекрасную – да скорей под венец!

А вечером прибежал к матушке. Весь от счастья светится.

– Матушка, я женился!

– А через волшебное стеклышко ты на нее смотрел? – спрашивает матушка.

– Да чего смотреть-то?! – отмахивается Степан. – Я и так вижу, что она самая настоящая Василисушка Прекрасная – женушка моя ненаглядная.

– Эх, Степушка, Степушка, – качает головой матушка. – Дурачок ты у меня. На́ вот гирьку пудовую. Как станет подходить к тебе твоя женушка, кинь ей эту гирьку на ножку.

Степан, конечно, отказывается: не надо, мол, что за ерунда?.. Но все ж таки упросила его матушка. Взял он гирьку и отправился к Василисе Прекрасной.

Поцеловались они, помиловались. А после Степан думает: дай-ка для смеха гляну через матушкино стеклышко.

И глянул…

И видит обалдевший сантехник, что его ненаглядная Василисушка – вовсе никакая не Василисушка, а самая что ни на есть Баба Яга!.. И живет она вовсе не в современной квартире, а в мрачной избушке на курьих ножках.

– Во попал, – чешет Степан затылок.

А Баба Яга тем временем огонь в печи разводит.

– Василисушка, – спрашивает у нее Степан, – зачем ты огонь в печи разводишь?

– Хочу оладушек тебе испечь, – отвечает Баба Яга.

А сама топор из-под стола достает.

– Василисушка, – вновь интересуется Степан, – а зачем ты топор из-под стола достала?

– Да просто так, – отвечает Баба Яга.

– Просто так он и под столом может лежать, – говорит Степан.

А Баба Яга в образе Василисы Прекрасной уже к нему приближается, помахивая топором.

Тут Степан вспомнил про пудовую гирьку, которую ему матушка дала. Схватил он эту гирьку и кинул любимой Василисушке на ножку.

Та как завизжит!.. Как волчком завертится!.. Как начнет обзывать Степана всякими нехорошими словами!..

Ну, здесь уж безо всякого стеклышка стало ясно, что Василисушка – самая настоящая Яга.

Степан ноги в руки – и бежать!

Три дня его матушка тепленьким молочком отпаивала, так он был напуган. На четвертый день вышел Степан на работу – а ему снова заявка: кран на кухне протекает. Уже в другой квартире.

Пришел Степан. Позвонил. И открывает ему опять самая настоящая царевна. Та-а-акая красивая, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Но Степана теперь на мякине не проведешь. Научен горьким опытом.

– Тебя звать-то как? – спрашивает он у царевны.

– Варвара Краса, – отвечает та, – Длинная Коса.

– А вот мы сейчас посмотрим, какая ты Варвара Краса, – достает Степан волшебное стеклышко.

Глянул – и правда! – перед ним Варвара Краса-Длинная Коса.

Степан сразу же и предложение сделал. А Варвара Краса сразу же и согласие дала. И стали они жить-поживать да добра наживать.

А стеклышко волшебное Степан своему лучшему другу Ивану отдал. Потому что Иван тоже жениться собирался. На Марье-искуснице… Впрочем, мои маленькие читатели и читательницы, это уже совсем другая история.

Как Вовка Морковкин

провел лето

Вовкины родители летом всегда ездили на летние заработки. Папа, взвалив на спину тяжеленный рюкзак, улетал на север, в тайгу, к геологам, нефть искать. А мама, перекинув через плечо легенькую сумочку, улетала на юг, к морю, мороженым торговать.

Ну а Вовку отправляли в деревню. К бабушке.

Там, конечно, было классно! Бревенчатая изба. Речка. Лес…

Одно только плохо – пацанов не было, с которыми Морковкин мог бы в футбол поиграть или на рыбалку сгонять… Все время один да один.

И вот как-то раз заходит Вовка Морковкин в избу и видит: сидит его бабушка за столом, а голова ее лежит на столе.

– Бабуля!.. – ахнул Вовка. – Ты что – колдунья?!

– Да, внучек, – отвечает бабушкина голова, – колдунья. Да еще какая!

Бабушка убрала свою голову в комод, а вместо нее достала другую. Мальчишечью. И надела ее себе на плечи.

Вылитый пацан Вовкиных лет получился.

– Бабуля!.. – снова ахнул Морковкин. – У тебя что – две головы?!

– Ага, – отвечает бабушка-пацан. – Знаешь поговорку: «Одна голова хорошо, а две лучше». – И, подмигнув Морковкину, добавил: – Айда в соседский сад за яблоками!

А на другой день Вовка и бабушка играли в футбол, лазили по деревьям, бегали на речку купаться… Короче, бабушка оказалась классным парнем!

Каждый вечер теперь Вовка Морковкин и его бабушка ходили на рыбалку. И никогда без рыбы домой не возвращались, потому что бабушка волшебные слова знала, которыми рыбу приманивать можно.

А вернутся с рыбалки – бабушка опять старушечью голову наденет и сварит уху.

Сидят Вовка с бабушкой и ушицу хлебают… Клево!

А потом бабушка спать Морковкина укладывает. И перед сном обязательно сказочку расскажет…

И вот однажды, в один из таких вечеров Вовкина бабушка и говорит Вовке:

– А ведь ты, внучек, колдун.

– Как это? – не врубился Морковкин.

– А так, – отвечает бабушка. – У тебя родинка на спине, чуть ниже левой лопатки. А у кого на этом месте родинка – тот самый настоящий колдун.

Пощупал Вовка спину. И вправду – есть родинка.

С тех пор бабушка начала учить Вовку колдовать. И Морковкин оказался очень даже способным учеником. Бывало так расколдуется – по всей деревне изображение в теликах пропадает… Бабушка на внука прямо-таки нарадоваться не могла. И в качестве поощрения давала ему свою метлу. Полетать.

Вот это было круто!.. Несется Вовка на метле, как на истребителе. Ветер – в лицо! Зашибись!

Короче, прикольно лето прошло.

А в конце августа мама с папой пожаловали. Папа приплелся пешком, искусанный мошкарой и усталый как собака. А мама прикатила на новенькой иномарке в новеньком платьице и с новенькой сумочкой; и заработала она продажей мороженого раз в сто больше папы. И не в рубликах, а в евриках.

– Ну елки-палки, – с горечью вздыхал папа, – и почему я не поехал на юг мороженым торговать?!

– Ой, а я тебе завидую, – отвечала мама папе. – На севере так романтично. Я всегда мечтала попасть в тайгу, к геологам. Сидеть у костра, спать в палатке, чувствовать, как комары кусают…

Послушал, послушал Вовка эти разговоры и решил сделать родителям доброе дело. Пошел он в лес, насобирал там разных колдовских трав и заварил дома колдовской чай. Мама с папой чаек пили да нахваливали, не зная, что он колдовской.