📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеСтоять до последнего - Георгий Свиридов

Стоять до последнего - Георгий Свиридов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 101
Перейти на страницу:

2

За окном тихо падал крупными хлопьями снег. Марина стояла у окна и смотрела на белые пухлые комочки, которые сыпались и сыпались, покрывая остроконечные крыши, оседая на голых ветвях деревьев. И все вокруг сразу преобразилось, стало светлей. Марина смотрела на снег, и ее губы шептали ласковые слова:

— Родной мой… Нашенский, русский снежок!..

Снег пошел неожиданно. С вечера резко похолодало, дул северный ветер, пронизывающий до костей, низко над городом плыли набрякшие темные тучи, похожие на серые солдатские шинели. А к рассвету, едва ветер стих, посыпались снежинки. Сначала робко, как бы пристреливаясь и примериваясь, а потом повалил крупными хлопьями, густо и обильно.

Первый снег… Он был как будто бы посланцем Родины, долгожданной весточкой, принесшей добрые известия. Там, под Москвой, впервые за все годы войны в Европе фашистские армии потерпели крупное поражение.

О том, что у немцев дела пошли далеко не блестяще, можно было понять и по утихшему победному барабанному трезвону. Как-то сразу перестали назначать дни «окончательной победы», перестали говорить о «предстоящем грандиозном параде победителей». Более того, в последние дни германское командование вдруг совершенно переменило тон в своих сообщениях, газеты перестали писать о «продолжающемся наступлении», а в сводках неожиданно появились сообщения о «свирепых морозах в России». Создавалось впечатление, что лишь морозы и обильные снегопады затормозили продвижение. В официальном коммюнике было сказано весьма убедительно: «Так как условия погоды не допускают больших наступательных операций, германское командование отказывается от таковых. На широком пространстве Восточного фронта проходят лишь операции местного значения».

Марина смотрела на снег и улыбалась. Она хорошо знала, что все эти заявления и коммюнике являются сплошным враньем от начала до конца. Там, в Подмосковье, настоящей зимы-то еще и не было, там и морозы в такое время еще не набрали силы, термометр обычно показывает пять — восемь градусов… Так чего же испугались «победоносные полки», на сапогах которых лежит пыль покоренных столиц Европы?

Стало известно, что Гитлер, который сам готовился принимать парад на Красной площади в Москве, покинул Восточный фронт и неожиданно возвратился в Берлин. Позавчера фюрер выступил в рейхстаге…

А сегодня, на рассвете, когда посыпались первые робкие снежинки, Марина слушала Москву, слушала сообщение Советского информбюро, и знакомый ей по голосу диктор читал торжественно и звучно, с нескрываемой радостью выговаривая долгожданные слова: «Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы…»

— Наконец-то!.. Наконец-то! — шептала Марина и, прижимая холодный диск наушника, не замечала, как у нее потекли слезы.

Она не стеснялась счастливых слез, шмыгала носом и слушала, как диктор перечислял уничтоженные и захваченные сотни танков, самолетов, орудий, автомашин… Звучали названия старинных подмосковных городов, хорошо ей знакомых с детства, которые освободили наши войска: Яхрома, Клин, Истра, Звенигород, Венев, Епифань, Локотня…

Как ей хотелось включить приемник на всю мощность, чтобы жильцы дома услышали победный голос Москвы! Чтобы все узнали о поражении гитлеровских дивизий, которые, как читал диктор, «разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери»…

Марина готова была слушать весь день такие радостные сообщения, но передача быстро окончилась. Накинув на плечи шерстяной плед, она подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Ей было хорошо и легко. А снег все валил и валил. Вдруг взгляд ее упал на подоконник, где стопкой были сложены газеты. На одной из них, вышедшей в первых числах декабря, синим карандашом был подчеркнут абзац. Марина почти наизусть помнит подчеркнутые ею зловещие слова и сейчас еще раз пробежала по ним глазами:

«Германское командование будет рассматривать Москву как свою основную цель даже в том случае, если Сталин попытается перенести центр тяжести военных операций в другое место. Германские круги заявляют, что германское наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже можно рассмотреть внутреннюю часть города Москвы через хороший бинокль».

Дочитав абзац до конца, Марина озорно показала газете кончик языка, сделала рожицу, а потом сказала по-русски:

— Ну, как? Съели?..

Ей хотелось петь, плясать, радоваться. Как долго ждала она такого дня! Сбросив плед, Марина раскланялась перед старым стулом с высокой спинкой.

— Разрешите вас пригласить на танец!

Подхватив стул двумя руками, она закружилась по комнатке, напевая вальс «Дунайские волны». Марина кружилась со стулом, полузакрыв глаза, и мысленно была далеко от притихшего Брюсселя…

3

Миклашевский сидел на жесткой ребристой металлической скамье, вытянутой вдоль округлой стены, у третьего, если считать от кабины самолета, окошка. Слева и справа, и напротив, на такой же скамье, на мешках, на ящиках — эвакуированные старики, женщины и дети. Опухшие и безразличные ко всему, осунувшиеся, настороженно притихшие. С чемоданами, узлами, сумками… И никто из них не знал и даже не подозревал о том, что спасительному полету из осажденного города они обязаны задумчивому, скромному на вид лейтенанту, сидевшему у третьего окошка. Именно за ним и был прислан этот транспортный самолет. Впрочем, не знал об этом и сам лейтенант. Ему просто казалось, что штабники отправили его в Москву с первым попутным транспортом…

Миклашевский поднял воротник, натянул глубже меховую шапку и, засунув руки в карманы, прикрыл глаза. Он мысленно переживал события последних дней, стараясь заглянуть в неясное и манящее будущее… Прошлое было простым и ясным, как вымытое оконное стекло. Оказалось, что те рапорты, которые Игорь писал в первые недели войны и о которых уже успел позабыть, прошли все положенные инстанции и получили «добро». О рапортах своих лейтенант Миклашевский вспомнил в штабе корпуса, когда в сопровождении капитана прибыл на Васильевский остров. Штаб занимал большой дом. Игорь поднялся на четвертый этаж. Тут все дышало строгим порядком, штабной армейской чистотой, и Миклашевский неуютно почувствовал себя в валенках, помятых галифе.

— Лейтенант Миклашевский? — спросил тихим голосом адъютант, худощавый пожилой майор с глубоко запавшими глазами и восковым цветом кожи. — Сейчас доложу. Вас ждут.

Он встал и скрылся за высокой, обитой коричневой кожей дверью. Игорь грустно посмотрел ему вслед и подумал, что здесь, в тылу, хлебная норма намного меньше фронтовой, а возможность попасть под пули или осколки ничуть не меньше. Немцы бомбят город и обстреливают из тяжелых орудий… Майор в следующую минуту вышел, не закрыв за собой дверь, сказал:

— Идите, лейтенант.

Игорь шагнул вперед, не подозревая, что дверь, в которую входит, порог, который переступает, стали своеобразным барьером, чертой, отделившей прошлое от настоящего. Смутные предчувствия «крутого поворота в судьбе»… Ковровая дорожка вела лейтенанта в неведомое…

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?