Бич Божий - Уильям Дитрих

— Который час?

— Первый час через три дня после того, как ты выщипал крылья этому молодому петуху, — ответил карлик.

— Три дня беспамятства! И я по-прежнему опустошён.

— Немудрено, если из тебя вышло столько крови, мочи и слюны. Юлия, у тебя всё готово?

В комнате был третий человек. Я уже видел эту женщину, когда карлик сидел у неё на плечах.

— Выпей это.

Я отпил глоток. В чашу налили что-то горькое.

— Не отворачивай голову и выпей до дна! Господи, какой же ты непослушный пациент! Выпей, и тогда тебе дадут вино и воду. Они, конечно, приятнее на вкус, но от этого настоя тебе станет лучше.

Я подчинился и, скорчив гримасу, допил. Три дня! Я ничего не помнил, кроме своего обморока.

— Итак, я жив.

— И Скилла тоже, благодаря Илане. Теперь он, конечно, ненавидит тебя больше прежнего, особенно после того, как эта красавица принялась тебя лечить. Но надеется, что, как только она тебя исцелит, он снова сразится с тобой и уж тогда не промахнётся. Вот и молится языческим богам о твоём выздоровлении. Однако я предупредил гунна, что ты опять его перехитришь, и теперь он гадает, как тебе удалось это в первый раз.

Даже улыбаться было больно. Я повернулся к Илане.

— Ты испытываешь к нему какое-то чувство.

Это было обвинением. Я сражался за неё, а она не дала мне закончить поединок.

Девушка смутилась.

— Я обманывала его, обещая выйти за него замуж, Ионас. Я обманывала вас обоих, потому что женщины здесь так беспомощны. Но гордиться мне нечем. Ваш поединок привёл меня в отчаяние. Я больше не служу в доме Суекки, а скоро покину и эту хижину и оставлю вас в покое.

— Что ты хочешь сказать?

— У Скиллы есть ещё одна причина тебя ненавидеть, — весело пояснил Зерко. — Когда стало ясно, что ни один из вас не умрёт на поле боя, Аттила принял соломоново решение и потребовал отдать девушку ему.

— Ему?!

— Как рабыню, а не наложницу. Он даже сказал, что вы оба храбро сражались. Назвал Скиллу истинным гунном, но заявил, что отныне он в долгу перед римлянином. Итак, у вас обоих есть шанс сразиться за Аттилу, а отличившийся в новом поединке получит женщину.

Карлик усмехнулся.

— Ты должен восхищаться его способностью мотивировать поступки других людей.

— Сразиться? Но я хочу сражаться с Аттилой, а не за него. Он распял моего друга Рустиция. Он унизил моего наставника Максимина. Он...

— О, я вижу, Скилла вбил тебе в голову толику здравого смысла. Вот почему ты должен выздороветь. Пока ты суетился вокруг этой красотки, в мире произошли великие события, Ионас из Константинополя. Аттила не дремал, и мир в опасности. Что ты планируешь делать: проспать всю историю или помочь своей империи?

— О чём ты говоришь?

Мой взгляд затуманился, и я смутно различал окружавшие меня предметы. Юлия, по-видимому, дала мне снотворный настой. Зачем же они разбудили меня? Чтобы снова погрузить в сон?

— Мы говорим, что тебе нужно выспаться, а не слушать этого маленького дурачка — моего супруга, иначе ты никогда не поправишься, — успокоила меня Юлия. — Настой сделан из луговых трав. Отсыпайся, пока твоя плоть борется с болезнью. Впереди у тебя долгие годы, и ты ещё успеешь спасти мир.

— Нет, не успеет, — возразил Зерко.

Но в эту минуту я вновь забылся сном.

* * *

Никому не пожелаю быть раненным двумя стрелами.

В рассказах для детей описывалось, как смело и без жалоб переносили ранения и боль великие герои. Однако моя рука и плечо постоянно ныли от засевших в них обломков древков, и каждый приступ боли напоминал мне о том, что я смертен. Я не утратил мужества, но в нём уже не было прежней наивности. Тем не менее оставаться прикованным к постели в моем возрасте оказалось истинным мучением, и я постарался побыстрее выздороветь. На следующий вечер я уже сидел, хотя часы тянулись бесконечно долго и боль не унималась, а утром начал нетвёрдым шагом передвигаться по комнате. Неделю спустя вынужденный отдых подошёл к концу и можно было говорить об исцелении от ран. Конечно, они побаливали, но больше не выводили меня из строя.

— Когда выпадет первый снег, ты снова сможешь рубить дрова для костров, — пообещал карлик.

С Иланой мне удалось нормально побеседовать лишь однажды, тёмной ночью, когда карлик и его жена крепко спали, а я проснулся от приступа лихорадки. Она вытерла мне лоб и плечо и вздохнула:

— Уж лучше бы меня ранило этими стрелами.

— Не надо себя винить. Не ты, а Аттила назначил этот поединок.

— Я чувствую себя убийцей, но при этом совершенно беспомощна. Мне казалось, что смерть жениха и отца ожесточили меня, но я ошибалась. Я не могла спокойно смотреть на то, как вы схлестнулись в поединке, и сознавать, что была вашей наградой. Я не хочу выходить замуж за Скиллу, но неужели ты думаешь, что мне безразлично его внимание и я не испытываю никакой благодарности? Да, я хотела использовать тебя, чтобы освободиться из плена, но неужели я не замечала, как ты глядел на меня, как прикасался ко мне? Я ненавижу сражения. И теперь...

— Это было просто состязание...

Плана покачала головой.

— Я не позволю никому из вас убивать врагов Аттилы, чтобы лечь со мной в постель. Я не выйду замуж за Скиллу, но я не желаю обременять и тебя. Сделай вид, что ты сражаешься, а потом постарайся ускользнуть и скрыться. Не беспокойся ни обо мне, ни об империи. Мы уже стали для тебя проклятием.

— Неужели ты считаешь, что я такой дурак, что позволил бы тебе обвести себя вокруг пальца? Я бы и не пытался бежать, если бы ты меня не вдохновила, Илана. Это ты старалась меня спасти.

Она грустно улыбнулась.

— До чего же ты наивен со своей верой в добро! Тебе нужно вылечить душу и разум, а не только плоть. И лучше всего сделать это одному.

Илана поцеловала меня в лоб.

— Но мне надо...

Я опять впал в забытье, а когда очнулся, её уже не было рядом.

— Где Илана? — спросил я Зерко.

Он пожал плечами.

— Может быть, она устала от тебя. Может быть, она любит тебя. Может быть, она передала Аттиле, что ты жив, и он решил, что она тебе достаточно помогла и с неё хватит. А может быть, всего лишь может быть, я поручил ей заняться другими, куда более важными делами.

Он подмигнул, как заговорщик.

— Скажи мне, что происходит, Зерко.

— Конец света, как полагают прорицатели. Апокалипсис, которого боятся христиане. Гонцы разъезжают по миру. Воины точат копья. Ты знаком с греком Евдоксием?

— Я видел его во время поединка со Скиллой.