Пузожители - Анастасия Масягина

Когда-то Ксюша надеялась, что быстро родит малыша и маме просто ничего не останется, кроме как оставить, наконец, работу, переехать на Рулево-Успенское и заняться воспитанием внука или внучки.

В глубине души Ксюша понимала, конечно, что мама вряд ли оставит работу и согласится уехать из родного города. По крайней мере, в ближайшее время. Да и надежда родить ребенка стала совсем призрачной.

Из всех питерских поездов Ксюша больше всего не любила дневные. Она считала, что куда проще поспать ночку на верхней полке, а к утру уже приехать, чем несколько часов томиться в кресле. Но на сей раз ей хотелось поскорее вернуться домой, потому выбор пал на печально знаменитый «Невский экспресс».

Спустя четыре часа она уже обнимала маму на перроне Московского вокзала.

– Ты еще больше похудела, – вздыхала Людмила Ивановна. – Круги под глазами! Наверное, совсем не спишь из-за этой работы.

Ксюша не стала рассказывать, что с работы уже уволилась, а круги под глазами – оттого, что плачет по ночам. Зачем маме лишняя информация?

Мама жила в соседнем доме с Лесей. Когда-то родители нарочно приобрели квартиру поближе к бабушкиной. Они оставили вещи, взяли подарки и отправились навестить будущую крестницу.

Настроение, впервые за очень долгое время, было праздничным.

Леся испекла просто невероятный торт.

– Ты знаешь, я пожалуй не совру, если скажу, что за всю жизнь такого вкусного торта не пробовала, – похвалила Людмила Ивановна.

– Мне за него в колледже всегда пятерки ставили, – призналась Леся.

Ксюша рассмеялась.

– Ты сейчас прямо как Тося в «Девчатах»! Пятерки она за борщи получала!

– Умение готовить всегда будет ценным для женщины, – заметила Людмила Ивановна.

Ксюшина мама осталась посидеть с малышкой, а Леся с Ксюшей отправились на собеседование. Для крестин Леся выбрала маленькую деревянную церковь в Коломягах. Во-первых, потому, что она близко к дому, а во-вторых, Людмила Ивановна рассказала, что там когда-то крестили саму Ксюшу.

– Если честно, я даже представить себе не могу, как может выглядеть собеседование в церкви, – призналась Леся по дороге.

– Я как-то даже немного волнуюсь. Ну, сейчас все узнаем.

Народу на собеседование собралось неожиданно много. Перед церковью толпилось человек тридцать, не меньше.

– Очевидно, это все, кто собрался крестить детей в эти выходные, – предположила Ксюша.

Глядя на пришедших, становилось совершенно очевидно, что истово верующих, которые не пропускают ни одной воскресной службы, здесь немного. Основном это были обычные горожане, рожденные в семьях коммунистов те, кто «верит, как умеет» – ходит в храм по случаю, а молится дома. Все очень переживали, о чем станет спрашивать батюшка на собеседовании.

Минут через пять стал накрапывать дождик, и всех пригласили зайти в церковь. Поперек помещения стояли деревянные лавки, на которых, как ни странно, мест хватило всем.

– Видимо, разговор будет долгим, – улыбнулась Леся.

Батюшку, как выяснилось, боялись совершенно напрасно. Отец Владимир оказался молодым и очень веселым.

– Начнем с простых вещей, – предложил священник, – Кто как себе представляет Троицу?

– Отец, сын и Святой Дух, – блеснул познаниями грузный дядька в заднем ряду.

– Прекрасно. Ну, Бога-сына все себе обычно неплохо представляют. Это Иисус Христос. Про него столько фильмов, и мультиков. И даже Безруков его играл. А вот Бог-отец. Кто-нибудь знает, как выглядит Бог-отец?

В церкви воцарилась неловкая тишина.

– Ну не бойтесь, высказывайте свои версии, – предложил батюшка. – кто как его себе представляет?

– Бородатый старичок, сидящий на облачке, – робко высказалась Ксюшина соседка.

Вокруг захихикали. Люди ничего не могли с собой поделать – как они не старались сохранить серьезные лица, смех рвался наружу.

– И это еще не самая смешная версия, которую я слышал, – улыбнулся отец Владимир. – самая смешная – «неженатый мужчина лет сорока пяти». На самом деле, Бог-отец – это божественная энергия. Он во всем…

И Ксюша поняла, что собеседование с будущими крестными будет, скорее, похоже на веселый экскурс в историю религии. Ну что ж – так им, неучам, и надо.

На следующий день, перед крестинами, предстояло исповедаться. Людмила Ивановна снова осталась сидеть с маленькой Ксюшей, а молодые женщины опять отправились в церковь.

– Ты когда-нибудь исповедовалась? – спросила Ксюша у Леси.

– Нет, никогда.

– И я никогда. Что говорить-то хоть?

– Наверное, надо рассказывать о своих грехах. Начать можно со слова «грешна». Я это в кино видела.

– Вот так прям с места в карьер начинать рассказывать? Может, он хоть вопросы какие-нибудь задаст наводящие?

Но вопросов, увы, на исповеди не было. А просто так рассказывать батюшке о своих грехах Ксюше, почему-то было стыдно. Хоть она и понимала, что это не то чувство, которое она должна сейчас испытывать. Но… уж раз решила стать крестной – надо подойти к этому делу ответственно. Ксения решительно припомнила свои наиболее серьезные пригрешения, соотнесла их с десятью заповедями, и выпалила на одном дыхании:

– Грешна! Грешна, что живу с мужем своим, рабом Божьим Сергием во грехе. То есть мы расписаны, но в церкви не венчались, потому что он атеист. Но, впрочем, у нас на свадьбы были буддийские монахи, хотя это, наверное, не считается. Так или иначе, виновна, видимо, в прелюбодеянии. Или, точнее сказать, грешна, – припомнила Ксюша нужное словечко. – Грешна также, что завидую своей подруге, рабе Божьей Марии, потому что она стала мамой, а я никак родить не могу. Грешна, что виню сына своего мужа, раба Божьего Михаила, в смерти нашего нерожденного ребенка…

И тут Ксюша на одном дыхании, сама того не ожидая, рассказала батюшке и о войне с Мишей, и о неудачной беременности, и о походе с Сержем к проституткам и обо всем, что было потом.

По ходу ее рассказа лицо у отца Владимира потихоньку вытягивалось, а к концу исповеди голубые глаза почти совсем вылезли из орбит. Видно было, что он не знает, что на все это сказать.

– Вы будете сегодня на крестинах? – наконец вымолвил священник.

Ксюша кивнула.

Он дал ей поцеловать икону и отпустил. Ну вот, даже батюшка не нашел, что ей посоветовать.

Лесина исповедь отца Владимира просто добила. Она тоже долго думала и, наконец, решилась поговорить об изнасиловании. После Ксюши молоденький батюшка был вторым человеком, которому она об этом рассказывала. Впрочем, в этом случае ему проще было найти нужные слова – это были слова утешения.

Крестины были назначены на два часа дня. После своих утренних откровений Ксюша с Лесей стеснялись возвращаться в церковь. Но Людмила Ивановна решительно вытолкала их за дверь, одела маленькую Ксюшу в крестильное платьице с чепчиком и двинулась в церковь. Подругам пришлось идти за ней. Ведь какие крестины без матери и крестной.