Она - новенькая - Эля Пылаева
Шрифт:
Интервал:
— Он выдал себя за Макса. Украл его вещи. Что это Антон я поняла уже тогда, когда…
Не поняла, на самом деле. И мне очень стыдно и неприятно за это.
— Яна, — качает головой, — Ваши показания в деле Шагалова учтены не будут. У Вас личный интерес. Это раз. Да и дело по вашему случаю завести сложно. С кем Вы ушли — недоказуемо. Стоцкие будут оспаривать. Причиненный ущерб никак не зафиксирован. Момент упущен. Первые показания у Вас другие. По ним Вы ушли одна.
— Нас Марика видела, — отчаянно заявляю я. — Как Стоцкий увел меня в тот вечер. Она никак не заинтересована. У нас конфликт, вообще. И их локации с телефонов можно запросить у школы. Что она была рядом с ним и видела все.
— Окей, настырная, Вы, барышня.
Стирает на ноутбуке мои сумбурные показания. Поворачивается к Алле.
— Марику эту пригласите, пожалуйста.
Мы пишем показания заново. Мой телефон пиликает смс. Мама! «Коневской Игорь Олегович» и номер. Быстро ищу его в социальных сетях.
Внятно формулировать требования к Марике времени нет. Поэтому, я скидываю ей сначала его контакт. Потом самые откровенные места с ее интимными фотками из переписок с Максом. Ставлю себе опять стопицот галочек — настучать ему за это по лицу. Следом летит скрин переписок с Дагером. Тоже на самом скабрезном месте обсуждения уже произошедшего интима.
«Как неакуратно и грязненько, Марика!» — строчу ей я. — «Не могу припомнить, ты видела, как Стоцкий увел меня на карнавале, или я не на тот номер сбросила скрины?»
Меня всю колотит от адреналина и возмущения. Но я еще и не на такое способна, если наступить мне на больное.
— Яна, все хорошо? — подает мне воду Алла. — Не нужно так волноваться. Школа на стороне пострадавших. Если будет нужно, мы совместно докажем ущерб от действий Антона по твоему здоровью. Главное, чтобы Марика дала показания.
Залпом выпиваю воду.
— Мне показалось, школа была на стороне Антона.
— Мы пересмотрели свою позицию, — уклончиво.
Меряю шагами кабинет. Прямо как папа, когда волнуется. Следователь уточняет у меня формулировки по показаниям. Дописывает. Распечатывает листы.
— Читай, подписывай! — отдает мне. — И помни, ты уже совершеннолетняя и несешь уголовную ответственность за дачу ложных показаний.
Алла ловит мою руку.
— Я же говорила, без нашего юриста дети ничего подписывать не будут. Возьми это, — всовывает мне в руки. — и иди в соседний кабинет. Пусть Василий Михайлович прочитает. Если все нормально — подпишешь.
Выхожу в коридор, нос к носу сталкиваясь с Марикой. Лицо пятнами, смотрит на меня с ненавистью.
— Хорошо подумай что говорить! — шиплю я ей в лицо. — Иначе в грязь буду макать тщательно и публично.
— Это монтаж! — поднимает с вызовом бровь.
— Фотки тоже? Надо будет, я твоему Игорю отправлю телефоны Макса и Рафа с паролями, а-натурель, так сказать. Доставкой.
— Ты хоть представляешь кто мой отец? — с угрозой.
— Нет. Но будь уверенна, что твой отец прекрасно представляет кто мой! И связываться не станет.
— Где гарантии, что ты это не отправишь потом?
— Придется поверить мне на слово. Никаких гарантий нет. Это моя страховка теперь от любого твоего неадеквата.
— Су-ка… — произносит беззвучно, но очень внятно.
— Ооо! Ты так вдохновляешь, Марика! — плююсь в нее скопившимся ядом.
— Марика… — зовет ее Алла. — Мы тебя ждем, не задерживай, пожалуйста, процесс.
Выйдя от юриста, прощаюсь с друзьями и иду к маме. Она целый день здесь со мной. Голодная, наверное. Беру нам в кофейне по бумажному стакану кофе.
Рядом с ее машиной стоит папина. И они рядом. Всовывая им по стакану кофе в руки, с надеждой смотрю на отца.
Выдержав пауу, он расслабляет плечи.
— Ну хвали меня давай, чего застыла!
— Да?! Ты его вытащил??
— Из СИЗО — да.
— Ура! — хлопаю радостно в ладоши и бросаюсь к отцу на шею. — Ты самый лучший у меня! Ты самый-самый… Ты мой герой!
Тыкаюсь улыбающимися губами в щетину. Груз с души…
Папа бросает самодовольный взгляд маме в глаза.
— Ладно, — улыбается мама, потупляя взгляд. — Мне гостиницу пора искать. Поеду… Яночка ты со мной сегодня?
Дергаюсь к ней. Обнимаю.
— Я очень соскучилась.
— Никаких гостиниц! — напрягается отец.
— Иван… — недовольно.
— Нет, я сказал! У меня личный состав с ног падает. Некого мне к ней прикрутить сегодня.
Недовольно вздыхаем с мамой.
— К нам поехали, — негромко, словно что-то незначительное бросает он.
Но я вижу, как папу колбасит от сказанного.
— Ты же сказал: «Ноги моей не будет»! — ехидничает мама.
Щипаю ее незаметно за бок. Не беси его! Он сегодня добрый…
— Ладно, перестань, Оксана, — на ее имени голос его срывается, и он сбегает в машину.
— Поехали! — уговариваю ее. — Ну, пожалуйста. Там и Миша дома сегодня будет. Когда мы еще всей семьей посидим??
— Ладно… — кусая губу соглашается мама. — Только ради тебя.
«Да, да, да…» — закатываю я глаза. Как дети, честное слово.
— Папа! А куда мне Максу теперь позвонить можно? — сжимаю в кармане его телефон. — Он сейчас где?
— Сапоги примеряет.
— В каком смысле? — застываю я.
— В прямом смысле, Яна. В армии твой Макс.
— Чего?… Па-а-ап?!
МАКС
В столовой слышен стук ложек о чашки.
— Рядовой Шагалов, — садится напротив меня старшина. — Хавай, давай! Для принцесс у нас отдельно не готовят.
С унынием смотрю на бурду в чашке. С ностальгией вспоминаю нашего повара, столовую «Швейцарии» и любимые ресторанчики. Не могу привыкнуть. Не еда это! Хрень какая-то. Но желудок требовательно урчит. И весы показывают минут семь кг. Еще один килограмм в минус, и я уже не прохожу по весу в это подразделение. Требования тут лютые.
— Жуй, — с угрозой. — У тебя потеря веса. Нахрена мне дрищи во взводе? Тебе через два часа кросс в полном «мундире» бежать.
— Ну как вы это жрете, а? — бросаю ложку в чашку. — Ни суп, ни каша. Что это?!
— Это, рядовой Шагалов… — поднимает взгляд на меню, висящее за моей спиной. — Рассольник.
— Нет! Рассольник — это суп. А это картофельно-перловая каша с куском огурца! Огурца свежего! И мерзкой расплывшейся луковицей. Недосоленная… Воняет салом каким-то.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!