Лоуни - Эндрю Майкл Херли

Мистер Белдербосс с сочувствием улыбнулся сначала ему, а потом мисс Банс:

— Видите ли, Джоан, вам нужно понять, что эти деревенские не хотят никакой помощи, и уж тем более от посторонних, каковыми мы являемся. Они гордые люди. И для них это будет оскорблением. Бывают случаи, как говорит Эстер, когда сделать доброе дело для людей означает оставить все как есть. Разве не так, Дэвид?

Дэвид обнял мисс Банс за плечи.

— Я думаю, мистер Белдербосс прав, — сказал он.

Но Мать держала ситуацию под контролем, и она снова обратилась к отцу Бернарду:

— Видите ли, когда отец Уилфрид привозил нас сюда, мы чувствовали, что он как будто оставляет нас наедине с Богом в замкнутом пространстве. В этом был смысл нашего пребывания здесь. Это было не просто паломничество, преподобный отец. Это было еще и пребывание в недосягаемом для чужих укрытии. Возможно, это следует иметь в виду.

Все посмотрели на отца Бернарда. Он поднялся:

— Я сейчас же отвезу Клемента домой.

— Вот это правильно, преподобный отец, — одобрил мистер Белдербосс.

— Не хотите, чтобы я с вами поехал? — предложил Родитель. — Чтобы вы не заблудились.

— Нет-нет, мистер Смит, — ответил отец Бернард. — Это очень любезно с вашей стороны предложить помощь, но я справлюсь.

— Как скажете, — согласился Родитель.

— Было бы хорошо, если бы вы поддерживали огонь до того времени, как я вернусь, — попросил отец Бернард. — Погода, похоже, жуткая.

— Будет сделано, преподобный отец, — улыбнулся Родитель и принялся распаковывать связки дров, принесенные матерью Клемента.

— Езжайте осторожнее, преподобный отец, — крикнула ему вдогонку миссис Белдербосс, когда он вышел, чтобы надеть куртку. — Господи, надеюсь, мы не обидели его.

— Думаю, что обидели, — заявила мисс Банс.

— Я был прав, разве нет? — воскликнул мистер Белдербосс. — В смысле, ведь никто не заставлял Клемента, правильно? Это не наша вина.

Миссис Белдербосс похлопала мужа по руке:

— Да, не наша. — И покачала головой: — Все шиворот-навыворот! Не помню, чтобы нам было так трудно, когда мы приезжали сюда с Уилфридом.

— У него все было просто, вот в чем дело, — заметил мистер Белдербосс. — И он не вмешивался в дела других людей.

— И все-таки, — сказала миссис Белдербосс, — завтра будет лучше, когда мы отправимся в обитель. Как там у Исайи? Насчет того чтобы не тревожиться об ушедших днях?

— «Но вы не вспоминаете прежнего и о древнем не помышляете», — сказала мисс Банс и доела свой кусок торта.

— Вот именно, — согласилась миссис Белдербосс. — Завтра будет новый день.

* * *

Клемент терпеливо ждал, сидя на маленьком стульчике в прихожей. Свою палку он расположил на коленях.

— Я могу теперь идти домой? — спросил он.

— По-моему, отец Бернард сейчас надевает куртку, — ответил я.

Клемент смотрел в пол.

— Я просил их не звонить в этот колокол, — пробурчал он.

Я не ответил, и Клемент снова вскинул глаза.

— Колокол на Стылом Кургане, — объяснил он. — Ты знаешь, тот, что в старой башне рядом с домом?

— Да, — кивнул я.

— Его заколотили много лет назад. А они пришли туда.

— Кто пришел?

Клемент собрался уже ответить, но замолк, когда дверь в прихожую открылась. Появился отец Бернард — он хмурился, застегивая молнию.

— Что происходит? — спросил он.

Клемент махнул рукой, и священник сел на ступеньки.

— Паркинсон и Коллиер, преподобный отец. Они отправились к Стылому Кургану сразу после Нового года, оторвали доски на башне и стали звонить в этот чертов колокол. А через пару дней в «Фессалии» в окнах зажегся свет, и все это дело началось.

Отец Бернард посмотрел на меня, затем снова перевел взгляд на Клемента:

— Какое дело?

— Они сказали мне, чтобы я больше сюда не приходил. Сказали, что отправят меня снова в Хейверигг, как они это сделали в прошлый раз. Но я должен был прийти и предупредить вас о том, что они сделали. А теперь, когда ваша собака разбила эту бутылку, это уже последняя моя возможность.

— Эту старую бутылку в столовой? Какое она имеет отношение ко всему происходящему?

— Вы не знаете, что это?

— Нет.

— Это для того, чтобы ведьмы не поселились в доме. Но бутылка должна быть запечатана. А теперь, когда она открыта…

— Клемент! Ты хочешь, чтобы мы кого-нибудь вызвали? Может быть, доктора? Твоя мать будет дома, когда мы приедем? Может, мне следует поговорить с ней. Чтобы понять, можем ли мы как-нибудь помочь с тем, что тебя беспокоит.

Клемент опустил глаза:

— Вы не понимаете, преподобный отец. Вы должны держаться подальше от Паркинсона и Коллиера.

— Почему? Что они, по-твоему, сделали?

Но не успел Клемент ответить, как раздались тяжелые ритмичные удары. Кто-то стучал в дверь.

Хэнни выскочил из столовой и схватил меня за руку, показывая, что он хочет, чтобы я открыл дверь. Один за другим все вышли в коридор. С улицы донеслось пение.

— Кто там еще? — сказала Мать и бочком протиснулась сквозь собравшихся, чтобы посмотреть, что делается за дверью.

Ряженые всегда пугали меня, когда я был маленьким. Их спектакли были похожи на ночные кошмары. Каждый ряженый совмещал в себе сразу множество персонажей из сказок, гротескных, как марионетки Панч и Джуди. Как правило, это были туземцы из дикого племени, нарисованные детьми миссионеров.

В прежние времена, когда мы часто приезжали сюда, нам иногда приходилось видеть представления ряженых на лужайке.

Вонь от дешевого алкоголя разнеслась сразу же, как только ряженые затянули низкими голосами старые песни. Эти песни не были знакомыми, непритязательными мелодиями гимнов, которые мы распевали всю неделю, нет, они звучали так уныло и устрашающе, что наводили на мысль о колдовстве с целью призвать дьявола в этот мир.

Первым в компании ряженых стоял святой Георгий, одетый в короткий плащ крестоносца. Он отбивал такт дубиной. Когда пение закончилось, он стащил с головы картонную корону и поклонился, и, несмотря на густой грим, я узнал Паркинсона. Коллиер стоял сзади, наряженный Браунбэгсом. Собака его была привязана снаружи к столбу ворот, она рвалась с поводка и громко тявкала.

— Мы пришли, как договорились, — объявил Паркинсон отцу Бернарду, улыбаясь.

Отец Бернард взглянул на Мать, нахмурившуюся при виде местных жителей.

— Да это вы Клемента развлекаете?! — Паркинсон смотрел в глубь коридора; все обернулись и увидели, что краска сошла с лица Клемента. — Так, так. Ты, стало быть, опять тут, а, Клемент?