Каннибалы и короли. Истоки культур - Марвин Харрис

лапах, нечисты для вас» (Лев. XI: 27). Хотя здесь не конкретизировано, какие виды имеются в виду, к животным с лапами, должно быть, относились прежде всего хищники наподобие диких кошек, львов, лис и волков. Охота на таких животных ради обнаружения источника белка выступает образцом такой добычи мяса, в которой сочетаются малые выгоды и высокие затраты. Подобные животные встречаются редко, отличаются худосочным телосложением, их трудно выследить и сложно убить.

Табу на животных с лапами, вероятно, распространялось также на одомашненных кошек и собак. Кошки были одомашнены в Египте для выполнения узкоспециализированной функции – контроля над распространением грызунов. Если бы люди употребляли в пищу кошек – за исключением случаев крайнего голода, – то это облегчило бы жизнь разве что мышам и крысам (а что касается поедания последних, то кошки делают это более эффективно). Собаки использовались прежде всего для охраны стад и на охоте, а чтобы в распоряжении человека оказалось мясо, любую пищу, которую давали собаке (кроме костей), лучше было бы скормить корове или козе.

Ещё одна категория мяса, запрещённая в книге Левит, – «все животные, у которых нет перьев и чешуи в воде» (Лев. XI: 12). Подразумевается, что к этой группе относятся угри, моллюски, киты, дельфины, осетровые, миноги и сомы. Разумеется, большинство этих видов вряд ли встречались в значительном количестве на краю Синайской пустыни или на холмах Иудеи.

Самую большую детализированную группу животных, которых следует гнушаться, составляют птицы: древним иудеям было запрещено употреблять в пищу «орла, грифа и морского орла, коршуна и сокола с породою его, всякого ворона с породою его, страуса, сову, чайку и ястреба с породою его, филина, рыболова и ибиса, лебедя, пеликана и сипа, цаплю, зуя с породою его, удода и нетопыря [т. е. летучую мышь, ошибочно причисленную к птицам]» (Лев. XI: 13–20). Птиц всех перечисленных видов либо очень сложно поймать, либо они редки, либо не обладают питательной ценностью – примерно с тем же успехом можно набить рот птичьими перьями.

Что касается «пресмыкающихся, крылатых, ходящих на четырёх ногах», то книга Левит разрешает употребление только тех из них, у которых «есть голени выше ног, чтобы скакать ими по земле» (Лев. XI: 21) – саранчу, сверчков и кузнечиков. Это весьма существенные исключения. Саранча – крупное мясистое насекомое, которое встречается в огромных количествах, её легко собирать для пропитания в голодные времена, которые, скорее всего, наступят, если саранча нанесёт ущерб полям и пастбищам. Таким образом, для саранчи характерно высокий коэффициент соотношения между выгодами и затратами.

Кроме того, книга Левит запрещает употреблять в пищу животных, которые «жуют жвачку, но копыта у них не раздвоены», – к ним относятся верблюд, горный барсук [40] и заяц (Лев. XI: 4–5). Наконец, запрет касается животных, чьи копыта раздвоены и «на копытах разрез глубокий», но они «не жуют жвачку» (Лев. XI: 7) – единственным подобным примером и является свинья.

Такое дикое животное, как скальный барсук, похоже, укладывается в общую модель запрета на употребление в пищу других диких животных. К последним также относится заяц, однако в этом случае вряд ли можно судить о соотношении выгод и затрат – спустя несколько тысяч лет сложно отвести этому виду какую-то важную роль в экосистеме Иудеи. Впрочем, едва ли нужно демонстрировать, что совершенно все дикие животные, на которые было наложено пищевое табу, соответствуют модели высоких издержек и низких выгод. Вполне возможно, что один-два вида, упомянутых в книге Левит, могли быть запрещены не по экологическим причинам, а в угоду случайным предрассудкам или в соответствии с неким смутным принципом таксономической симметрии, который был понятен только священникам и пророкам древнего Израиля. Эти замечания стоит отнести и к группе животных, которых можно назвать «копошащимися» – к ним относятся ласка, мышь, ящерица, геккон, крокодил и хамелеон. Некоторые из этих видов – например, крокодилы, – на первый взгляд, были совершенно бесполезны в качестве источника пищи для израильтян, однако относительно других из перечисленных видов такой уверенности быть не может без детального изучения их экологического статуса.

Единственным одомашненным видом, отдельно упомянутым в числе жвачных животных с нераздвоенными копытами, является верблюд, однако духовные авторитеты иудеев всегда относили к этой же категории лошадей и ослов. Общей особенностью этих трёх одомашненных видов (ни один из них не жуёт жвачку) является то, что это крупные животные с высокими затратами при их выращивании, но при этом и с большими выгодами. Этих животных израильтяне держали ради использования в качестве транспортных средств и тягловой силы, однако ни верблюдов, ни лошадей не имелось в значительном количестве. Лошадь использовалась в основном для того, чтобы на ней ездили аристократы, и в военных целях, а специальной функцией верблюдов было обслуживать караваны в глубинах пустынь. Ни лошади, ни верблюды не могли выступать источником значительного количества животного белка без ущерба для своей основной функции. Наконец, ослы у израильтян были основным вьючным животным, но и их нельзя было убивать ради мяса, не понеся значительных экономических потерь. Иными словами, одомашненные жвачные животные с нераздвоенными копытами были слишком ценны, чтобы становиться пищей.

Подведём итог: в списке видов животных, запрещённых к употреблению в пищу в книге Левит, нет ничего противоречащего экологическому объяснению табу на свинину. Если уж на то пошло, то вся картина выглядит как запрет на употребление не слишком пригодных для человека или дорогих источников мяса.

Путаница в вопросе о табу на употребление мяса тех или иных животных, по-видимому, связана с чрезмерно узкой увлечённостью уникальной историей отдельных культур, абстрагированной от их регионального своеобразия и общих эволюционных процессов. Например, табу на свинину у древних израильтян невозможно удовлетворительно объяснить с точки зрения ценностей и верований, которые были свойственны только этому народу. Между тем израильтяне были лишь одним из многих ближневосточных народов, которые сталкивались с тем, что свиньи доставляют им всё больше хлопот.

Табу на употребление свинины встречается по всей обширной зоне расселения кочевых скотоводов Старого Света – от Северной Африки через Ближний Восток до Центральной Азии. Однако в Китае, Юго-Восточной Азии, Индонезии и Меланезии свиньи были и остаются таким же активно востребованным источником пищевых белков и жиров, как и в современной Европе и Западном полушарии. Тот факт, что свинина была табуирована в больших пастбищных зонах Старого Света и в нескольких речных долинах, граничащих с этими зонами, подразумевает, что библейские табу следует рассматривать как адаптивную реакцию, необходимую для обширной территории в связи с повторяющимися экологическими сдвигами, которые были вызваны интенсификацией и истощением окружающей среды в процессе роста древних