Sapiens на диете. Всемирная история похудения, или Антропологический взгляд на метаболизм - Герман Понцер

Обнаружив медовую ищейку в кроне огромного баобаба, Мвасад принялся за работу. Используя топор, он быстро срубил ближайшее тонкое дерево, около 5 см в диаметре, и разделил его на колышки длиной 30 см. Мужчина засунул их за пояс и начал подниматься по вертикальной поверхности баобаба. Одним ловким движением он вонзил лезвие топора в мягкую серебристую кору баобаба. Затем вытащил орудие и воткнул конец колышка в дыру, а потом ударил по нему обратной стороной топора. Выступающий кусок обеспечивал опору, и Мвасад потянулся к нему, балансируя на одной ноге. Он осторожно повторил процедуру, взгромоздившись на колышек. Удар. Колышек. Вжик-вжик-вжик. И опять, колышек за колышком прямиком к кроне дерева.

Мвасад спустился на землю, чтобы взять тлеющую палку, которая Халима зажгла для него, и маленькую емкость, которую он принес специально для этого случая. Потом снова взобрался на дерево и с помощью зажжённой палки пустил дым в улей. Затем он начал рубить. Удар. Удар. Удар. Это была нелегкая и небыстрая работа, и его несколько раз укусили разъяренные пчелы. (Однажды ко мне под рубашку залетела пчела и ужалила между лопаток. Если бы я в это время находился на дереве, а не на земле, то, наверное, из-за боли не смог бы удержаться на ветке. Весь день после этого мне было ужасно больно. Это не те пчелы, к которым я привык в Пенсильвании.) Мвасад собирал мед и личинок, а затем возвращался обратно на землю вместе с емкостью, полной меда и сот. Мвасад, Халима и Стефано ели мед на обед и высасывали мед и другие полезные вещества из сот, выплевывая комки воска. Они любезно предложили мне разделить с ними трапезу, а я в свою очередь поделился с ними несколькими дешевыми печеньями, которые принес в рюкзаке, и мы устроили небольшой пикник. Мед был дымным и насыщенным. Чудесно.

В тот день Мвасад срубил по меньшей мере полдюжины ульев. Я видел, как они с женой съели больше меда, чем я за год. Халима тоже была очень занята, несколько раз останавливаясь во время вылазки, чтобы выкопать дикие клубни из каменистой почвы (это она на рисунке 1.2). Эти дикие клубни — более волокнистые родственники картофеля, ямса и других окультуренных корнеплодов в вашем супермаркете. Они являются краеугольным камнем рациона хадза: богаты энергией и доступны круглый год в больших количествах. Благодаря клубням и меду это был полностью углеводный день (за исключением нескольких личинок).

Они что, не читали Гэри Таубса?!

Как мы уже говорили в предыдущей главе, метаболизм контролируется гипоталамусом, который, в свою очередь, постоянно следит за потребляемой пищей и сжигаемыми калориями, чтобы поддерживать энергетический баланс в организме. Но что-то (или, скорее, много разных факторов) в современной жизни заставляет эту мозговую структуру ошибаться, вынуждая нас потреблять больше калорий, чем мы тратим. Поскольку коллективное метаболическое здоровье мчится, как Тельма и Луиза[49], к пропасти, имеет смысл спросить, являются ли продукты, которые мы едим, частью проблемы. Чем пища, которую мы едим сегодня, отличается от той, благодаря которой организм эволюционировал, и как эти различия в питании влияют на вес? Если бы можно было просто вернуться к рационам, для которых изначально были созданы наши тела, конечно, мы были бы здоровее.

Проблема в том, что мы не знаем, что ели предки гомининов. Какие-то доказательства найти очень трудно, и обычно они не отвечают на те вопросы, на которые мы хотим узнать ответы: что было в типичном недельном «меню» у людей палеолита? Мои коллеги-антропологи часто не решаются сказать слишком много, потому что мы знаем, сколько неопределенности в этом вопросе. Именно здесь в игру вступают шарлатаны, продвигающие диеты, любители и снисходительные медицинские работники, которые получили пятерку по курсу «Введение в эволюцию человека» (или, скорее, уверены в том, что получили высший балл) и считают, что могут объяснять антропологические данные антропологам. Люди, которые сильнее всего уверены в своей правоте относительно питания наших предков, охотников и собирателей, — это, как правило, именно те, у кого меньше всего опыта и подготовки.

Слишком самоуверенные заявления от крикливых людей, которые знают не так много, как им кажется, даже имеет официальное название. Это эффект Даннинга — Крюгера[50]. В 1999 году Дэвида Даннинга и Джастина Крюгера, психологов из Корнеллского университета, постигло озарение, которое, казалось, объясняло, почему эти люди так раздражают: сама их неквалифицированность не дает им увидеть, насколько они некомпетентны. Чтобы проверить эту гипотезу, они заставили десятки студентов Корнеллского университета сдать тесты на логику, грамматику и (мое любимое) умение распознавать юмор. Затем ученые попросили испытуемых оценить, насколько хорошо, по их мнению, они справились с заданием. Ни для кого не было неожиданностью (а для нас это было настоящим удовлетворением), что наименее осведомленные в вопросе обычно оценивали себя как экспертов в том, что они делали. И эта проблема вовсе не нова. Даже Дарвин говорил, что «уверенность чаще порождается невежеством, нежели знанием». (К счастью, американская общественность осведомлена об этом вопросе и выбирает только умных, справедливых лидеров, компетентных в государственном управлении и опытных в международных делах.)

В переполненной экосистеме конкурирующих диетических движений самые громкие голоса, кажется, привлекают больше всего внимания. Приверженцы палеодиеты отличаются жестким, суровым взглядом на человеческую природу и эволюцию. Люди, уверяют они нас, были созданы, чтобы есть мясо, бро. Они настаивают на диетах с высоким содержанием жиров и небольшим количеством углеводов, которые запускают процесс кетогенеза (см. Главу 2). Эти люди утверждают, что рацион наших предков состоял исключительно из бизонов и в нем не было никаких плодов. Сторонники палеодиет, эти самопровозглашенные плотоядные, против идеи о том, что вегетарианские или (боже упаси) веганские диеты являются полезными или естественными. Они отвергают рекомендации о потреблении растительной пищи и не верят в предостережения о вреде жиров. По их мнению, ни один уважающий себя охотник-собиратель не будет придерживаться полного крахмала, богатого углеводами рациона, и они, черт возьми, не будут есть никакого сахара.

Веганы могут быть такими же воинственными и раздражающими. Когда я жил в Бруклине и каждое утро и вечер ездил в метро, очень энергичная и расстроенная женщина в поезде на одной из веток обычно ходила по вагонам, разглагольствуя и раздавая брошюры, объясняющие, как люди естественным образом эволюционировали, чтобы есть растения. «Посмотрите на наши зубы! — кричала она. — Мясо гниет в наших кишках!» Может, она и была бдительной диетологом, но не она одна. Об этом говорят и в PETA[51].