Шестерня - Василий Борисович Блюм

Они погибли, - бросил Шестерня кратко.

Зубило нахмурился, сказал с раздраженьем:

- Возможно, это покажется странным, но мы уже поняли. Вопрос в том - отчего они погибли?

Шестерня некоторое время смотрел на Зубилу, сказал задумчиво:

- Если на вскидку, я бы назвал это пробоем заряда.

- Пробоем чего? - Бегунец вытаращил глаза.

Зубило прервал товарища, сказал с нажимом:

- Намного важнее, чем это грозит нам?

- Как минимум неплохим заработком, - ухмыльнулся Шестерня. Заметив непонимание во взглядах собеседников, пояснил: - Работа повышенной сложности соответственно и оплачивается.

- Работа повышенной сложности повышенно же опасна, - произнес Зубило сердито.

Насмешливо блеснув глазами, Шестерня произнес:

- Представления об опасности обычно сильно преувеличены, особенно, если соблюдать технику безопасности.

- Техника безопасности? - произнесли парни эхом.

- Она самая. Не слыхали? - Он улыбнулся уголком рта.

Вернувшись, Шестерня перекинулся с инженером парой коротких фраз, после чего целенаправленно двинулся куда-то во тьму. Помощники двинулись следом, хмуро поглядывая по сторонам. И лишь когда в бледных отсветах фонаря из сумрака выступили знакомые очертания дома, с лиц исчезло напряжение.

Шестерня с ходу нырнул внутрь. Зайдя в дом, парни с удивлением обнаружили, как, стоя на четвереньках, мастер копается в груде ветоши в углу. Перебирая промасленное, потемневшее от пыли и копоти тряпье, Шестерня то хмурился, то довольно пыхтел, наконец, не поворачиваясь, произнес:

- Снимайте с себя доспехи.

- Снимать доспехи? - полагая, что ошибся, протянул Бегунец неуверенно.

- Да, - повторил Шестерня терпеливо, - снимайте, но не все - железные. Остальные оставьте.

Расстегивая завязки панциря, Зубило с сомненьем произнес:

- Тебе виднее, но по-моему это не лучшая мысль.

Шестерня промолчал, дождавшись, пока спутники разоблачатся, указал на отобранную одежду:

- Одевайтесь.

Парни подчинились, брезгливо кривясь, облачились в предложенное. Осмотрев себя, Бегунец произнес с чувством:

- Грязное вместо чистого, кожа и тряпье вместо металла. Мастер, ты уверен, что так нужно?

Шестерня, что к этому моменту успел сменить одежду, и теперь занимался чем-то до невозможности странным, старательно оборачивая шлем обрывком кожаного передника, отозвался:

- Не уверен - знаю. - Мельком взглянув на спутников, одобрительно кивнул, добавил: - И рукавицы не забудьте.

Зубило взял указанное двумя пальцами, сказал с гадливостью:

- Какие ж это рукавицы - название одно. Дыра на дыре. Едва держатся.

- Подлатать не долго. - Шестерня покачал головой. - А руки целее будут.

Глядя, как Шестерня пристраивает на голову шлем, Бегунец поинтересовался с улыбкой:

- А нам такое полагается?

Надвинув шлем поглубже, Шестерня потряс головой, проверяя, хорошо ли сидит, веско произнес:

- Шлем на стройке - первое дело. Без него никуда. Даром, думаете, местный инженер голову железом прикрыл?

- А кожей зачем обернул? - Зубило фыркнул. - При всем моем уважении. Выглядишь в нем, гм, как бы сказать помягче....

Бегунец укоризненно взглянул на товарища, не одобряя подобное обращение к мастеру. Однако, Шестерня не обиделся, сказал с усмешкой:

- Лучше смешным, да живым. Вам такое же сделаю. Вернее, сделаете сами.

Зубило скривился, будто хлебнул кислого, выдавил:

- Лучше шишек набью, чем вот так, другим на потеху.

Шестерня пожал плечами, хмыкнул:

- Коли голова лишняя, то и злато не поможет. Ладно, двинули. Пока эти, криворукие, окончательно работу не завалили.

ГЛАВА 8

Потянулись рабочие будни. Шестерня бродил по всей стройке, смотре на проводимые работы, перебрасывался со строителями короткими фразами. Порой, когда попадал на особенно сложный этап, брался помогать, закончив, удовлетворенно кивал, отряхивал руки и... двигался дальше. Повсюду следуя за мастером, Зубило и Бегунец лишь пожимали плечами. Казалось, он бродит совершенно бесцельно, не имея ни плана, ни даже самого отдаленного расчета.

Активнее всего работа шла в котловане, но и наверху, за пределами ощетинившейся крючьями ямы, не утихал грохот дробилок и лязганье молотов. Шестерня спускался в яму, осматривал наиболее активные места строительства, указывал, наблюдал, затем поднимался, шел дальше, двигаясь по сложной траектории, от огня к огню, от группы к группе.

Шестерня не обращал внимания на помощников, увлеченный работой, деловито вышагивал по стройке, казалось, с головой уйдя в работу и забыв обо всем. Однако, стоило попасть туда, где работа шла с особым ожесточением, и явно не хватало рук, он вдруг останавливался, окинув спутников пристальным взглядом, мотал головой. Так что парни понимали - нужно помочь, без слов подходили, брались за работу. На них шикали, ворчали, но быстро успокаивались. Даже если помощник новичок и не сразу понимает что делать - кто откажется от лишних рук?

Шестерня же надолго исчезал во тьме. Зубило с Бегунцом темнели от грязи, исходили потом, ощущали, как начинают ныть мышцы, а на зубах скрипит пыль. Наконец мастер появлялся, кивком отзывал от работы, и, как ни в чем ни бывало, шел дальше, не особо заботясь, что спутники вывалили языки, и едва волочат ноги.

Когда наконец ноги переступали порог дома, парни вздыхали с облегченьем. Тесная коморка казалась уютнее, чем самый роскошный дом, а укрытая тряпьем гора булыжников - мягчайшей постелью. Поужинав холодной похлебкой и заев вяленым мясом, оба валились с ног и мгновенно засыпали. Шестерня оставался бодрствовать, в тусклом свете фонаря чертил на металлической пластине сложные схемы, стирал, и вновь чертил. Когда в глазах начинало мельтешить от знаков, он откладывал пластину, доставал иглу с нитью и принимался за одежду. Зашивал прорехи, стягивал разошедшиеся слои кожи, укреплял разболтавшиеся ремешки. И лишь затем, закончив, удовлетворенный результатом, накрывал фонарь тряпкой и погружался в сон.

- Левее, левее бери, - досадливо бросил Шестерня, наблюдая, как, покраснев от натуги, рабочий изо всех сил рвет ручку бура.

Стоящий рядом строитель, коренастый мужичина, с попятнаным рябью лицом, покачал головой, сказал неодобрительно:

- Шел бы ты лучше... где работа поважнее. Под горячую-то руку говорить - не ровен час, на грубость нарвешься.

Шестерня набычился, рявкнул:

- На грубость сейчас нарвется он, да и ты до кучи.

- Это за что? - мужичина оторопел.

- За то, что время теряете, и за порчу инструмента. Сверло ступите, дальше что?

- Так другое возьмем. - Мужичина махнул рукой на лежащий на промасленной тряпице сверток с тускло поблескивающими цилиндрами сверел.

- А когда кончатся? - Шестерня насмешливо прищурился.

- Тогда перерыв. - Мужичина пожал плечами. - Нам что? Есть инструмент - работаем, нет - отдыхаем. Все равно за так трудимся.

- А заточник, что эти сверла острит, тоже за так работает, или по договору?