Пять поросят - Агата Кристи

Что касается Крейла, то он, выйдя из библиотеки, встретилЭльзу с Филиппом Блейком и велел ей идти вниз позировать. Он, конечно, не знал,что Эльза Гриер была перед этим на террасе, у окна библиотеки, и все слышала.Изложение беседы, сделанное ею позднее, не отвечает действительности. Незабывайте – кроме ее слов, никакого другого подтверждения нет. Представляете,каким было для нее ударом узнать правду, сказанную с такою жестокостью! МередитБлейк объяснил нам, что на следующий день после обеда, ожидая, пока Кэролайнвыйдет из комнаты, где мы сейчас находимся, он стоял спиной к открытой двери иразговаривал с Эльзой Гриер. Значит, она стояла лицом к двери и, следовательно,могла видеть все, что происходило за его спиной, в комнате, то есть что делалаКэролайн. Таким образом, она была единственным человеком, который видел, какКэролайн взяла цикуту. Она ничего не сказала, но вспомнила об этом у окнабиблиотеки. Когда Эмиас Крейл вышел, она, мотивируя тем, что ей нужно взятьпуловер, пошла наверх, в комнату Кэролайн – искать цикуту – и нашла ее.Постаравшись, чтобы не стерлись отпечатки пальцев Кэролайн на флаконе, и неоставив своих, набрала яд в пипетку. Потом сошла вниз и через некоторое времявлила яд в пиво, которое Эмиас по привычке выпил залпом. Между тем КэролайнКрейл все больше волновалась. Когда она увидела Эльзу, которая поднималась кдому (на этот раз и правда чтобы взять пуловер), Кэролайн проскользнула в«сад-батарею» и, так сказать, надавила на мужа. То, что он надумал, – подло!Она не может допустить подобного! Такое поведение по отношению к девушкечрезвычайно жестоко и грубо! Эмиас, рассерженный, что прервали его работу,сказал, что этот вопрос уже решен: как только он закончит картину – велит ейсобирать вещи. Тут послышались шаги братьев Блейк, и Кэролайн выходит изкалитки немного смущенная, бормоча что-то об Анджеле, о школе и о том, чтостолько у нее еще мороки. Естественно, братья решили, что услышанный имиразговор относился к Анджеле. А фраза: «Я велю ей собирать вещи» – превратиласьв – «Я соберу ее вещи».

А Эльза с пуловером в руке спускается по тропке спокойная, радостнаяи снова начинает позировать. Она рассчитывала, безусловно, на то, чтоподозрение падет на Кэролайн, в ее комнате найдут флакон с цикутой. А тут еще иКэролайн сыграла ей на руку, принеся мужу холодного пива и налив ему стакан.Эмиас опрокидывает стакан, морщится и говорит: «Сегодня мне все кажетсяпротивным на вкус». Вы понимаете, насколько многозначительна эта реплика? Всекажется противным! Следовательно, Эмиас уже отведал что-то с плохим вкусом. Иэто ощущение сохранилось у него во рту. И еще одно: Филипп Блейк рассказал, чтоКрейл слегка шатался и даже спросил себя: «Не пьян ли я?» Это легкоепошатывание было первым признаком действия цикуты. Значит, яд был дан несколькораньше, чем Кэролайн принесла пиво из холодильника.

Эльза Гриер в это время позирует около серой стены. Веселыми естественным голосом она разговаривает с Эмиасом Крейлом, чтобы он ничего незаподозрил. Через некоторое время она увидела Мередита Блейка на скамейке,махнула ему рукой и на глазах у него еще старательнее стала играть свою роль. АЭмиас Крейл, человек, который ненавидел болезни, продолжает свою работу сособой настойчивостью, потом руки и ноги его становятся совсем вялыми, а языкнемеет. Он упал на скамью обессиленный, но еще с ясным разумом.

Гонг в доме позвонил к ленчу, и Мередит встает и идет к«батарее». Думаю, что за этот короткий промежуток времени Эльза оставила своеместо, подбежала к столу и вылила последние капли яда в стакан из-под пива. Отпипетки она избавилась на тропинке, ведущей к дому, растерев ее в порошок. Укалитки она встретила Мередита. Дневной свет там ослепляет, когда выходишь изтени. У Мередита не очень хорошее зрение, и он только замечает своего друга,сидящего на скамье в обычной позе, с «неподвижным злым взглядом», направленнымна картину, как он опишет позже.

Эркюль Пуаро сделал жест в сторону картины, висевшей настене.

– Я понял это в первый же миг, как увидел полотно.Замечательная картина. Потому что это портрет убийцы, написанный жертвой. Этообраз девушки, наблюдающей своего возлюбленного, находящегося в объятияхсмерти.

В наступившем молчании – ужасном, зловещем – ленивовспыхивали лучи угасающего дня. Последний отблеск солнца высветил темные волосыи светлые меха женщины, сидевшей у окна. Эльза Диттишем сделала едва заметноедвижение и сказала:

– Выведите всех отсюда, Мередит. Оставьте меня наедине смсье Пуаро.

Она сидела неподвижно, пока дверь не закрылась.

– Вы слишком умны, не так ли, мсье Пуаро?

Тот не ответил.

– Чего вы ждете от меня? Признания?

Пуаро покачал головой.

Эльза сказала:

– Но у меня нет ни малейшего желания! И я ничего не признаю.Все, что вы говорили, – ни к чему. Все это не больше чем ваши слова. Свидетелейнет.

– Именно так.

– Я хотела бы знать, как вы собираетесь поступить?

– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы добитьсяреабилитации Кэролайн Крейл.

Эльза рассмеялась:

– Какой абсурд! Реабилитация за поступок, которого она несовершала. – Потом спросила: – А как со мной?

– Я передам свои выводы компетентным лицам. Если онипризнают возможным начать против вас дело… Наверное, они так и сделают. Однакомогу вам сказать, что, по-моему, нет достаточных доказательств – это тольковыводы, а не факты. Кроме того, наверное, они не проявят особенного желаниязатевать процесс против человека вашего социального положения. Разве что вчрезвычайной ситуации.

Эльза сказала:

– Это меня не беспокоит. Если мне придется сидеть на скамьеподсудимых, бороться за свою жизнь, тогда что-то и будет – жизнь, волнения…Может статься, это мне… понравится.

– Вряд ли это понравилось бы вашему мужу.

Она внимательно посмотрела на него.

– Вы полагаете, что меня хоть в какой-то мере волнуютчувства моего мужа?

– Нет. Не считаю. Собственно, я не думаю, что когда-нибудьвообще в вашей жизни вас интересовали чувства другого человека. Будь у вастакой интерес, вы могли быть значительно счастливее.

Эльза резко спросила:

– Почему вы меня жалеете?

– Потому что вы ребенок, которому еще надо многомунаучиться.

– Чему именно?

– Всем чувствам взрослых: жалости, симпатии, пониманию…Единственное, что вам известно – и что вы когда-то знали, – любовь и ненависть.