Возраст Суламифи - Наталья Миронова

– Вот в этом я не копенгаген, – пошутил Понизовский. – Посоветуйтесь с вашим лечащим врачом. А мой вам совет – скажите матери, чтобы подала на отцовство. Я вам по мейлу скину всю документацию. Если она будет получать алименты на сына, не возникнет соблазн избавиться от него.

– Это мысль! Спасибо вам огромное.

Он помог им выгрузить и занести в квартиру детское приданое.

Нелли появилась в квартире в понедельник поздним утром.

– Что, думала, избавилась? – злорадно встретила ее Лина. – Как тебя только земля носит, не понимаю. Неужели у тебя вообще никаких чувств нет? Ты же его родила!

– Ты просто не понимаешь, что такое спонтанность, – снисходительно уронила Нелли. – Меня пригласили в Питер. Надо же было его где-то передержать.

– Передержать? И поэтому ты сначала отправила Галюсю в Электроугли, а потом отдала ребенка на усыновление?

– Они сами предложили. Я подумала, что в Америке ему будет лучше, чем здесь.

Лина видела, что ее ничем не прошибешь, и решила не спорить.

– Больше тебе не удастся провернуть такой фортель. Только попробуй, и я выложу в сеть фотки, как ты выходишь из интернет-кафе, теряешь очки и шляпку. Мне Рымарев оставил экземплярчик. Рашид тебя и из Баку достанет.

– Какая же ты дрянь! – с ненавистью бросила Нелли.

– Кто бы говорил! Да, кстати, Понизовский считает, что тебе надо подать на отцовство. Пусть твой кобель хоть алименты платит. Он богат, с него взять можно немало.

Лина говорила и видела, как загораются алчностью глаза Нелли, как она мысленно уже начинает подсчитывать барыши.

– А не поздно? – с сомнением спросила Нелли.

«Что за подлая натура, – подумала Лина. – Вот только что ругалась, последними словами обзывала, а как о деньгах, сразу все забывает».

– Да ты что, – сказала она вслух, – на Западе вон аж покойников из земли выкапывают, чтобы установить отцовство. Понизовский берется за это дело, так что если ты твердо уверена…

– Это ты о чем? – подозрительно уставилась на дочь Нелли.

– Ну ты же, Нелечка, у нас гулящая… Точно знаешь, от кого залетела?

Нелли замахнулась на дочь, но Лина давно уже научилась уворачиваться от ударов. Она и сейчас ловко отскочила в сторону, а Нелли налетела на кресло и ушибла колено.

– Может неудобно получиться: вдруг окажется, что ребенок не его? – продолжала Лина, не обращая внимания на ахи-охи и площадную брань. – Подумай хорошенько. Нет, если ты уверена, тогда никаких вопросов.

Нелли подала на отцовство. Маститого кинорежиссера пришлось долго отлавливать, он не являлся в суд по повестке, пришел, только когда пригрозили насильственным приводом. Сдал кровь на анализ. У маленького Мити тоже взяли образец ДНК, но Лина не позволила его колоть, обошлись прядью волос.

Потом развернулась целая детективная история: режиссер пытался дать взятку, чтобы образец подменили. Ему надоело платить алименты многочисленным детям, рассеянным по всему миру. Многих из них он никогда в глаза не видел. Но на предложение пользоваться презервативами или сделать вазэктомию неизменно отвечал отказом. Ему хотелось полноты сексуальных ощущений, которых презерватив, по его мнению, не давал, а операции он попросту боялся. Приходилось платить.

Подменить образец Понизовский ему не дал. Сравнительный анализ ДНК подтвердил отцовство, и маэстро пришлось платить. Деньги оказались не так велики, как хотелось бы Нелли, но…

– Все больше, чем ноль, – издевательски утешила ее Лина.

Все эти деньги уходили, как всегда, на нужды Нелли. Малыш рос под опекой Лины и Галюси. Лина неплохо зарабатывала, на жизнь хватало. Правда, с тех самых пор, как Лина стала работать, Нелли старалась под любым предлогом увильнуть от оплаты квартиры и расходов на еду, но Лина нашла на нее управу. Ей было чем пригрозить матери.

Сама она после того печального случая с нефтеперерабатывающей компанией категорически отказалась от любых командировок и даже на переговоры соглашалась лишь изредка и неохотно. Больше всего ей нравилось работать дома. Сама себе хозяйка, можно время распределить и малыш всегда перед глазами.

Приключение в Доме ребенка он вроде бы благополучно забыл, ему исполнилось восемь месяцев, он уже активно подтягивался на ручках и вставал в кроватке, уже говорил «агу-агу». Только Нелли боялся: инстинктивно хватался за Лину или Галюсю, прятал мордаху и начинал хныкать. К счастью, встречаться с родной матерью выпадало нечасто.

Нелли после долгих колебаний, сомнений, уговоров согласилась сняться в рекламе. Потом втайне досадовала, что так долго валяла дурака. Рекламных денег хватило, чтобы «вернуть себе форму», как она выражалась. Правда, в рекламе все равно изображение было не подлинное, а вычищенное и подправленное на компьютере. Но кому какое дело? Главное, чтобы зритель поверил в чудодейственную биодобавку, волшебным образом преображающую не только фигуру, но и кожу, волосы, зубы и ногти.

В квартире на Котельнической воцарился пусть и относительный, но мир. Мать и дочь игнорировали друг друга и почти не сталкивались. Исподтишка Нелли наблюдала за дочерью. Лина вечно ходила в джинсах, свитерах, футболках, рубашках-ковбойках, обожала высокие башмаки армейского образца со шнуровкой или удобные кроссовки, стриглась очень коротко, предпочитая любым другим прическам армейский «ежик». Втайне Нелли признавала, что ей идет. Сама Лина сокрушалась лишь об одном: стричься приходилось чуть ли не раз в две недели. Стоило волосам немного отрасти, как форма нарушалась.

У нее не было никаких драгоценностей, и уши она не проколола. Вместо косметики – стиль «вода с мылом». И это – втайне и нехотя признавала Нелли – ей шло. Бывают же такие лица! Девке двадцать три, а выглядит… ну не на пятнадцать, для этого у нее слишком много мозгов на морде отпечатано, но… выглядит юной. В отца пошла. Вот он такой же был в ее возрасте. Удивительно, что мужики на нее не западают, хотя… может, и западают, да она всех отшивает. Дура.

И вот, когда Мите было восемь месяцев, пока он ставил рекорды по подтягиванию на ручках и произнесению «агу-агу», случилось неизбежное: один мужик запал на Лину, и она его не отшила. То ли мужик такой попался, то ли просто пора пришла.

Она была в агентстве, получила гонорар и очередной перевод. Мелочь, пустяк – диплом и медицинская справка отъезжающего в Штаты молодого специалиста. Лина щелкала такие как орешки. На апостиль у нее специальная «рыба» заготовлена – трафарет, в котором проставлялись только имена и даты.

Лина приняла у заведующей эти документы, пересекла полутемный коридор и взялась за ручку входной двери, но дверь открылась без ее помощи. На пороге стоял мужчина. Он смерил Лину неторопливым взглядом с головы до ног и с ног до головы. Их глаза встретились. У Лины колени подкосились от этого взгляда. Никогда она раньше в эту чепуху не верила, думала, что так бывает только в переводимых ею книжках из романтических времен, а вот оказалось, что и в жизни бывает…