История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Аль-Афгани всегда умел корректировать свою политическую доктрину в зависимости от конкретной исторической ситуации. Эту способность он унаследовал от традиционной мусульманской философии, которая утверждала, что массы не могут действовать рационально на основе каких-либо постоянных идеалов. Но Ибн-Рушд и Ибн-Хальдун, создатели подобного подхода, не были революционерами. Аль-Афгани прекрасно понимал, что времена изменились, и призывал к более радикальным политическим действиям. Однако он не смог создать философский базис для своей новой политики. Поддерживая политическую программу Абдул-Хамида (точнее, ее философскую концепцию), он в то же время апеллировал к его политическим оппонентам, но султан был более опытным игроком в этой политической игре и легко переиграл аль-Афгани. Та дилемма, с которой столкнулся аль-Афгани, являлась проблемой многих иранских интеллектуалов, которые смотрели на реформы с точки зрения элиты, как это всегда делали файлясуфы, но при этом рассчитывали, что элиту поддержат улемы и простые люди. Такой подход подразумевал самое бережное отношение к традициям древней исламской культуры, не только в обществе в широком смысле этого слова, но и в самой радикальной его части. Со временем это позволяло добиться впечатляющих результатов. Но в конце концов это привело к неспособности иранцев, особенно жителей западноиранского государства, где и культивировался этот подход, достичь нужного уровня модернизации, в итоге это вылилось в требования радикальной революции. Однако в то время положительный эффект еще действовал.

Дервиш. Фото Севрюгина A., кон. XIX в.

Новый шах Мозафереддин был слабовольным человеком, и очень скоро сторонники аль-Афгани начали требовать от нового правителя, чтобы он отказался от политики своего отца. Это не понравилось Мозафереддину, который также хотел путешествовать по Европе, и на это ему нужны были деньги. Он провел несколько символических реформ, но вскоре вновь обратился за помощью к иностранцам: бельгийцы, симпатизировавшие российской торговле, получили в свое распоряжение таможню страны. В 1900 г. шах начал переговоры о российском займе под залог северных таможен. В последующие годы (пока Великобритания вела войну в Южной Африке) российское влияние в Иране неуклонно возрастало, и это обстоятельство вызывало крайне негативную реакцию у городских торговцев, которые иногда выражали свой протест открыто, и улемов, постоянно предупреждавших шаха, что если он будет нарушать нормы шариата, то потеряет право на высшую власть. Но в 1904 г. Россия начала войну с Японией, и эта война оказалась для русских тяжелым испытанием. В 1905 г. русская армия потерпела поражение, и население России восстало против самодержавия, а к концу года влиятельные политические деятели Тегерана также подняли восстание против своего каджарского сюзерена.

Уличная сценка в Тегеране. Фото Севрюгина А., кон. XIX в.

Модернизационные предприятия прошлого шаха доказали, что старый порядок еще достаточно силен для того, чтобы оказать сопротивление новой несправедливости, но уже слаб для того, чтобы уберечься от последствий широкого народного движения. В то же время сторонники модернизации строили далеко идущие теоретически планы либерализации и готовы были приступить к их реализации, однако для этого в стране отсутствовали соответствующие современные институты, даже на уровне экономической зависимости.

Япония, как и любая другая страна, была объектом давления Запада, и когда она разгромила великую европейскую державу, у мира появилась надежда на то, что европейцев можно победить. В последующие несколько лет этот факт воодушевлял османских турок и арабов на борьбу с объединенными западными правительствами, революцию младотурков и подъем национализма во главе с Мустафой Камилем в Египте и вселял надежду на возможность самоуправления в Индии. На персов и азербайджанцев эти настроения повлияли сильнее других, что привело к немедленному революционному взрыву. Их вдохновляли события в России, но непосредственной причиной стали действия правительства, направленные против торговцев, которые традиционно оставались в стороне от притязаний деспотизма. В конце 1905 года часть улемов и их сторонников укрылись в мавзолее Шаха Абдула Азима под Тегераном, сев в бест, где шах не осмелился бы их преследовать. Они получили безоговорочную поддержку всех социальных слоев, и шах пообещал выполнить их требования: отправить в отставку премьер-министра и созвать меджлис — парламент, который обладал бы правом отменять незаконные решения правительства.

Но когда они покинули убежище, шах отказался выполнять свое обещание. Улемы продолжили агитацию и вскоре были высланы из столицы и сосланы в Кум. В июле 1906 г. произошел еще один серьезный конфликт. Сначала 5 тыс. мусульман, а затем еще 13 тыс. сели в бест у британского посольства (более надеждого убежища от шаха, чем любой мавзолей, поскольку англичане официально признали за ними право на убежище и взяли под свое покровительство в соответствии с нормами международного права). Гильдии, которые еще пользовались в Иране влиянием, по сравнению с другими мусульманскими странами, взяли на себя не только обеспечение общественного порядка, но также соблюдение чистоты и справедливое распределение доставляемых горожанами продуктов питания. За событиями в Тегеране внимательно наблюдали крупные провинциальные города, где зажиточные классы были недовольны правлением династии Каджаров, некоторые члены которой занимали губернаторские посты и отличались особой алчностью (в отличие от более ранних времен, когда европейские власти не гарантировали мирной процедуры передачи высшей власти). В Тебризе, в Азербайджане, Реште на побережье Каспия, в Исфахане и Ширазе люди, симпатизировавшие событиям в столице, садились в бест, как правило, они находили убежище в британских консульствах, поскольку англичане зарекомендовали себя как покровители угнетаемых, кроме того, таким способом они надеялись противостоять растущему влиянию России. Теперь протестующие требовали не просто отставки министров, но немедленного созыва конституционного и национального собрания, которое ограничило бы финансовую и административную власть шаха, а также создания законодательства и постоянных судов, которые забрали бы судебную власть у шаха и его губернаторов.

Акции беста переросли в общенациональную забастовку, все городские базары были закрыты. Как правило, в бест садились торговцы и члены гильдий (а также улемы в Куме), поэтому правительство пригрозило бастующим отдать их торговые лавки и магазины на разграбление солдатам. Тогда протестующие создали специальный комитет, который должен был выработать единую стратегию действий. Те члены комитета, которые получили европейское образование и были знакомы с идеями конституционной демократии, призывали своих коллег держаться до конца и не уступать до тех пор, пока в стране не будет принята конституция. Как и в России, парламент должен был провести первоочередные реформы, за которыми последуют все остальные. Улемы выпустили специальную декларацию, в которой напоминали шаху, что он является всего лишь доверенным лицом Сокрытого Имама — единственного настоящего правителя страны. Сторонники модернизации составили конституцию, и перепуганный шах вынужден был ее принять. Этот документ был составлен на основе бельгийской конституции (которая в Европе считалась образцовой). Одним из главных ее положений был созыв национального собрания (меджлиса), выборы в него проводились коллегией выборщиков, в которую входили представители всех без исключения социальных слоев общества. Выборы в меджлис начались немедленно, и делегаты из Тегерана, составив его ядро, тотчас же приступили к работе, не дожидаясь прибытия своих коллег из провинций, где шахские губернаторы всячески старались отложить выборы.