Живым или Мертвым - Грант Блэквуд

Часть проблемы составляли переводчики, вернее, их недостаток. Изрядную долю информации, с которой приходилось ежедневно иметь дело, составляли тексты на арабском, фарси, пушту и доброй полудюжине других языков, а также диалектов, зачастую настолько отличавшихся от языка, к которому они принадлежали, что для работы с ними требовались особые переводчики. Таких было непросто отыскать, тем более, что каждый, попадавший в стены НКТЦ, должен был пройти тщательную всестороннюю проверку. Если же учесть еще и сам объем входящего потока информации, обрабатываемой оперативным центром, получится типичная картина переизбытка данных. Местные программисты разработали специальные программы, которые предназначались для классификации поступающих перехваченных сообщений и выделении для первоочередной обработки самых важных депеш. Но, увы, такой отбор был скорее искусством, нежели строгой наукой. Часто случалось, что важные куски обнаруживались только после того, как их проносило через всю систему, и они теряли и актуальность, и необходимый контекст.

Однако Мэри Пэт была уверена, что проблема перевода — это лишь одна сторона монеты, у которой сторон, как известно, две. Будучи выходцем из той самой части ЦРУ, которая поставляла данные для изучения, она знала, что мир разведки вращают люди, которых во всех странах называют «источниками», а разработка источников в арабских государствах представляла собой чрезвычайно твердый орешек. Прискорбная истина состояла в том, что за десятилетие, предшествующее катастрофе 11 сентября, ЦРУ вывело формирование агентурных сетей из списка первоочередных задач. Сбор данных силами техники — спутников, подслушивающих устройств, компьютеров, выдергивающих информацию из потока, — дело простое, захватывающее и способное (при определенных обстоятельствах) давать хорошие результаты. Но ветераны, такие как Мэри Пэт, давным-давно усвоили, что если разведки сталкиваются между собой, то победу и поражение предрешает человеческий фактор — агенты, ведущие собственно разведку, и резиденты, которые организуют их работу.

На протяжении последних семи лет в Лэнгли взрастили невиданно большой урожай резидентов, но им еще предстояло не один год созревать до настоящей рабочей кондиции. Особенно если дело касалось таких стран, как Афганистан и Пакистан, где из-за особенностей религии, извечной вражды всех со всеми и совершенно беспощадной политики вербовка агентов превращалась в удручающе трудное занятие.

Оперативный центр выглядел очень внушительно — он производил впечатление даже на такого все повидавшего ветерана, как Мэри Пэт, — но при этом она знала, что посторонний, непосвященный наблюдатель, скорее всего, не заметит его истинное и главное достоинство: взаимодействие. На протяжении нескольких десятков лет разведслужбы США тащили ярмо в виде старательной и противоестественной самоизоляции друг от друга. Это в лучшем варианте, в худшем же их взаимоотношения выливались в междоусобную войну, особенно заметно проявлявшуюся, когда дело касалось двух агентств, главной обязанностью которых являлась защита страны от нападений террористов. Но, как с чрезмерной настойчивостью указывали телевизионные гуру и столичные политиканы, после 11 сентября изменилось все, в частности, разведка США занялась-таки своим делом — обеспечением безопасности Америки. Для Мэри Пэт и многих других разведчиков-профессионалов 11 сентября явилось не неожиданностью, а всего лишь подтверждением (правда, чрезмерно трагическим) того, что они давно подозревали: правительство США недостаточно серьезно относится к опасности терроризма. Более того, 11 сентября явилось результатом не последних нескольких лет, а целой эпохи, прошедшей с 1979 года. Когда Советский Союз вторгся в Афганистан, и когда талибы и моджахеды, объединившиеся по этому случаю (несмотря на все свои непримиримые идеологические разногласия), показали всему миру, на что способны воодушевленные воины. Даже если им противостоит превосходящая их численностью и вооружением армия одной из двух сверхдержав, существовавших тогда на планете. Многие (в том числе супруги Фоли и Джек Райан) воспринимали Афганскую войну как своего рода вводную часть фильма, в котором, опасались они, роль главного действующего лица, после того как моджахеды покончат с Советами, перейдет к Западу. Несмотря на то что альянс ЦРУ с моджахедами показал высокую эффективность, отношения в нем постоянно оставались напряженными, а то и хуже. Они то и дело осложнялись непреодолимой пропастью между западной культурой и законами шариата, между радикальным исламским фундаментализмом и христианством. А из старинной арабской пословицы «враг моего врага — мой друг» родился вопрос: «Когда же кончится эта дружба?» У Мэри Пэт ответ на этот вопрос имелся с самого начала: как только с афганской земли уйдет последний советский солдат. И она оказалась совершенно права или — в зависимости от того, кто трактовал этот период в истории — недалека от истины. Так или иначе, ближе к концу 80-х годов закаленные войной Талибан, моджахеды и, через некоторое время, РСО Эмира обратили свои презрительные взгляды на запад.

«Что сделано, того не вернуть», — думала Мэри Пэт, глядя через перила галереи на оперативный центр. Да, их собрала сюда беспримерная трагедия, но после нее разведывательные службы США взялись за дело с такой энергией, какой не проявляли даже в самые напряженные годы «холодной войны», и львиная доля заслуг в этом продвижении принадлежала НКТЦ. Он был укомплектован аналитиками из практически всех организаций и учреждений, занимающихся разведкой, которые сидели тут бок о бок семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки, так что взаимодействие из редкого исключения стало правилом.

Она спустилась по лестнице, прошла мимо рабочих мест, кивая на ходу коллегам, и вошла в помещение, отведенное контртеррористическому центру ЦРУ. За стеклом ее поджидали двое мужчин и женщина — ее начальник, директор НКТЦ Бен Марголин, глава управления операций Джанет Каммингс и Джон Тернбулл, командир «Базы акр», сводного подразделения, созданного для того, чтобы выследить и захватить или убить Эмира и верхушку РСО. По мрачному виду Тернбулла Мэри Пэт сразу поняла, что на «Базе акр» не все идеально.

— Я опоздала? — осведомилась Мэри Пэт, усаживаясь. За стеклянной стеной бесшумно текла жизнь дежурной смены оперативного центра. Как почти любое помещение для совещаний в Конторе «X», контртеррористический центр был оснащен электромагнитной оболочкой, защищавшей от любого электромагнитного излучения, хоть входящего, хоть исходящего, за исключением шифрованных потоков данных.

— Нет, это мы пришли раньше, — ответил Марголин. — Посылка еще в пути.

— И?

— Мы его упустили, — рявкнул Тернбулл. — А вообще, он хоть был там?

— Трудно сказать, — ответила возглавлявшую полевую оперативную работу Джанет Каммингс. — Из рейда доставили кое-какие продукты, но насколько они съедобны, мы пока не знаем. Кто-то там был — возможно, из самой верхушки, — но, кроме этого…

— Девять трупов, — сказал Тернбулл.

— Пленных взяли?

— Взять-то взяли, двоих, но во время отхода группа попала в засаду и потеряла одного. А второго — когда во время посадки в вертолет их обстреляли из гранатомета. Среди рейнджеров тоже есть убитые.