Незримые нити - Евгения Горская

Гарик был только предлогом, поводом. Нашелся повод, и Семен Наташу бросил. Как бросал до этого других.

«И каждая считала, что он на ней женится…»

Слезы текли и текли, пришлось оторваться от двери и добрести до ванной.

* * *

Вместо трех секретарш на месте оказалась только одна. Секретари Борису были не нужны, просто отсутствие еще двух девушек бросилось в глаза. Присутствовавшая радостно с ним поздоровалась, Борис заставил себя улыбнуться. Только отпирая кабинет, понял, что выглядит девушка необычно: темно-красное платье открывало плечи, и макияжа на лице было больше, чем принято. Сегодня корпоратив, запоздало вспомнил он.

Сегодня придется дольше обычного быть на людях. Придется произносить речи, отпускать дамам комплименты.

От этого захотелось застонать.

Он включил компьютер, принялся читать новости, но прочитанное в голове не откладывалось. Хорошо, что впереди каникулы, он будет две недели лежать и смотреть в потолок. Лиза хорошая жена, она не станет ему мешать.

Время тянулось медленно. Борис оделся, вышел на улицу, пообедал в ресторане. Аппетита не было, но он себя заставил.

Телефон он достал, немного не дойдя до офисных дверей. Ирена не ответила, он снова набрал номер.

Ненадолго показавшееся солнце сменилось липким снегом. Он отошел под козырек здания, отвернулся от снующих коллег.

В трубке продолжали раздаваться длинные гудки, потом женский голос предлагал оставить сообщение. Он снова набирал номер и снова слушал гудки.

Наверное, он простоял бы так до вечера, но в трубке негромко щелкнуло, и веселый Иренин голос произнес:

— Привет!

— Ты где, Ира? — спросил он.

— Я?.. — Она засмеялась. — Смотрю в окно. Погода так себе, как считаешь?

Она была пьяна. Пьяна настолько, что с трудом выговаривала слова.

— Ты где, Ирочка?

Она вздохнула. Борис не исключал, что она плохо понимает, что он у нее спрашивает.

— Иди ты к черту! — выдохнула Ирена и, кажется, снова засмеялась.

Трубка умолкла. Борис сбежал с крыльца, быстро пошел к машине. Скорее всего, в гостинице ее уже не было, но шанс оставался.

Мимо гостиничной охраны он прошел, отвернувшись, а потом долго стучал в дверь номера. Дверь распахнулась, когда он этого уже не ждал.

Ирена стояла, держась за ручку двери, и покачивалась. Гусиные лапки вокруг глаз казались глубокими, как у старухи.

Скорее всего, это было вызвано спиртным, но ему показалось, что Ирена постарела, потому что снова оказалась без него.

Сначала он вернул ей молодость, а потом окунул в старость.

Борис оторвал ее от двери. Ирена качнулась, он подхватил ее под руку, захлопнул дверь.

— Одевайся!

— Отстань! Я спать хочу.

— Одевайся! — Он перехватил ее двумя руками, потому что она пыталась сползти на пол. — Собери мозги и одевайся.

Он дотащил ее до кровати, опустил на матрац. Ирена села, опустив лицо в сомкнутые ладони. На прикроватной тумбочке он заметил полупустую бутылку коньяка, брезгливо взял бутылку рукой, зашел в туалет и вылил содержимое в раковину.

Заглянув в шкаф, достал серый брючный костюм, бросил на кровать рядом с Иреной. Этого костюма на ней он раньше не видел.

— Одевайся!

Она покорно потянулась к серым брюкам. Борису показалось, что взгляд у нее стал более осмысленным.

Одевалась она долго, он терпеливо ждал. Помог надеть ей шубу, взял со стола карточку-ключ, захлопнул дверь номера, держа ее под руку. Смотреть на нее было неприятно и больно.

В холле охранник скользнул по ним равнодушным взглядом. Впрочем, к этому моменту Ирена переступала ногами уже достаточно твердо.

Дверь машины для Ирены он открыл заднюю. И правильно, она сразу улеглась на сиденье.

Борис молча захлопнул дверь, обойдя машину, сел за руль.

Надо было позвонить Антонине. Но он не стал. Сестры может не оказаться дома, а что делать в этом случае, Борис просто не представлял.

Ему повезло, Антонина открыла дверь.

* * *

Отвечать на звонок не хотелось. Наташа снова промокнула бумажным платком слезы, которые никак не хотели прекращаться, и, стараясь говорить ровно, поздоровалась с Елизаветой.

— Я понимаю, Наташенька, — виновато проговорила заказчица, — перед Новым годом всегда много хлопот, но, может быть, вы все-таки сможете привезти картину?

Просьба была справедливой, деньги за работу Наташа получила, отдать картину было необходимо.

— Если хотите, я могу сама приехать и забрать.

— Не надо. — Наташа отодвинула телефон от уха и высморкалась. — Я привезу. Прямо сейчас.

Прямо сейчас она была такой опухшей, что умываться пришлось долго. А потом долго краситься, пытаясь замаскировать красные глаза.

Наверное, замаскировалась Наташа плохо, потому что, увидев ее, Елизавета испуганно ахнула:

— Наташа, что с вами?!

Наташа протянула хозяйке целлофановую сумку с упакованной картиной, а ответить не смогла, потому что снова подступили слезы и пришлось замереть, чтобы их сдержать.

— Наташенька, что случилось? — Елизавета перехватила сумку и заглянула Наташе в лицо.

Взгляд у нее был грустный и участливый.

Наташа хотела ответить, что все в порядке, но не смогла. Слезы все-таки потекли, несмотря на все Наташины старания.

— Раздевайся! — решительно сказала Елизавета. Сумку с картиной она прислонила к стене. И, поскольку Наташа не двигалась, подергала ее за рукав куртки. — Раздевайся!

Наташа затрясла головой — спасибо, я пойду, но хозяйка решительно ее удержала и сама начала расстегивать кнопки куртки.

Наташа послушно разделась, бросила куртку на стул.

— Пойдем! — Елизавета провела ее на кухню, открыла одну из полок и повернулась к Наташе. — Выпить хочешь?

— Хочу, — мрачно решила Наташа.

Из спиртного у хозяйки оказался только коньяк. Крепкий напиток обжег горло, в груди потеплело.

Елизавета пить не стала, села напротив Наташи и участливо спросила:

— Кто-нибудь заболел? Или?..

— Или, — кивнула Наташа.

— Молодой человек?..

— Он не молодой. — Наташа потянулась к рюмке и еще немного отпила.

— Ты с ним поссорилась?

— Он меня бросил.

Елизавета резко поднялась, отошла к окну. Солнце светило ей в волосы. Когда Наташа сюда добиралась, солнца на улице не было.

Впрочем, она могла просто его не заметить.