Незримые нити - Евгения Горская

На солнце Елизаветины волосы отливали рыжиной. Елизавете это шло.

Раньше Наташа Елизавету не любила, и хозяйка казалась ей неинтересной. А на самом деле она очень миленькая. Симпатичная.

— Это со всеми случается. — Елизавета отвернулась от окна. — Надо немножко потерпеть, и все пройдет.

От коньяка слезы течь перестали. А может быть, не от коньяка, а оттого, что Елизавета, которую Наташа раньше терпеть не могла, смотрит с участием и пониманием.

— Не пройдет! У меня… у меня жизнь кончилась!

Это было правдой. У нее кончилась прежняя жизнь. Теперь будет какая-то другая. Теперь будет жизнь, от которой лучше удавиться.

— Перестань!

— Вам легко говорить… — жалобно проблеяла Наташа.

Ей очень хотелось, чтобы ее пожалели.

— Тебе, — поправила Елизавета.

— Тебе, — не удивившись, послушно повторила Наташа.

А чему удивляться? Раньше Елизавета была хозяйкой, Наташа ее не любила и общались они официально. А теперь Наташа на Елизавету не работает. Теперь они подруги.

Наташа опять потянулась к рюмке. Рюмка была пуста, Елизавета, вздохнув, снова в нее плеснула.

Жизнь изменилась сразу и во всем. Раньше Наташа коньяк терпеть не могла и никогда его не пила, а теперь глотнула с удовольствием.

— Почему же мне легко говорить? — грустно усмехнувшись, спросила хозяйка. — Ты думаешь, у меня в жизни всегда все было гладко?

— Какая разница, как было! — перебила Наташа. — Важно, что сейчас есть! У тебя муж хороший, он тебя любит!

А с Наташей судьба обошлась жестоко. То есть Семен обошелся.

Тут Наташе стало так себя жалко, что она заплакала. Плакать понравилось. Хозяйка подвинула ей пачку бумажных салфеток.

Наташа рыдала и жаловалась, а Елизавета, то есть Лиза, ее успокаивала.

Потом Лиза вызвала Наташе такси и проводила до машины. В машине ее укачало. Выбираясь у своего подъезда, Наташа едва не упала. Но тут кто-то больно схватил ее за плечо, и голос Семена констатировал:

— Алкоголичка!

* * *

Из соседней комнаты послышался шорох. Кажется, женщина проснулась. Антонина прислушалась. Шорох повторился, и почти сразу женщина появилась в дверях. Женщине было неловко, она старалась не смотреть на Антонину.

— Простите меня, — извинилась гостья. — Я сейчас уйду.

Антонина постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее.

— Подождите, Ирочка! Сейчас пообедаем, потом приедет Боря.

— Нет! — Гостья затрясла головой. — Нет, спасибо. Я пойду.

Гостья Антонине не нравилась. По сравнению с этой тощей пьянчужкой даже неумная Лиза казалась верхом совершенства.

Ирена надела шубу. Антонина вежливо с ней попрощалась, заперла дверь.

Хотела позвонить брату, но не стала. Через час Борис позвонил сам.

— Проснулась и уехала, — доложила Антонина.

— Что?! — ахнул Борис. — Какого черта ты ее отпустила?

— А что я должна была делать? — возмутилась Антонина. — Я ей предложила тебя дождаться, она отказалась!

Дальше брат слушать не стал, отключился. Антонина с раздражением бросила телефон на диван, подумала и переложила на место, на этажерку.

Ирена ей не нравилась, но Антонина почувствовала себя виноватой.

А еще через некоторое время начала испытывать заметное беспокойство. Хотелось убедиться, что Ирена благополучно добралась до дома или куда там еще ей надо было добраться.

Вот так всегда! Антонине навязывают чужие проблемы, а она становится виноватой непонятно в чем!

Антонина старалась себя жалеть, но получалось плохо. А когда раздался звонок в дверь и усталый Борис шагнул в прихожую, мрачно спросила:

— Нашлась?

Брат покачал головой. Он был таким замотанным и несчастным, что смотреть на это не хотелось.

Антонина отправилась на кухню, машинально включила чайник. Борис появился через минуту. Сел за стол, поправил крышку на сахарнице. Он с детства любил во всем порядок.

— Из отеля она уехала.

— Она не москвичка?

Борис покачал головой — нет.

— Ты познакомился с ней в командировке? — догадалась Антонина.

Впрочем, догадаться было нетрудно. Боря изменился после командировки. После командировки он стал казаться усталым и скучающим.

Интересно, Лиза это замечает?

— Я поехал узнать о Лизе…

— Что узнать?

— Неважно! — Он вздохнул и признался: — У Лизы есть крупная сумма денег.

— Какая сумма? — как можно равнодушнее спросила Антонина.

— Миллион.

— Прилично, — кивнула Антонина.

Она понятия не имела, сколько должно прилипнуть к рукам девушки, которая связывает бизнесменов с представителями власти. Наверное, миллион подходящая сумма.

— Для провинции это много.

— Это и для меня много. Чаю хочешь?

— Давай.

Антонина снова включила успевший остыть чайник, достала из холодильника нарезку колбасы.

— Ты решил, что деньги криминальные?

— Я это допускал.

Антонина злилась на него из-за Ирены. Ей совсем не понравилось, что он притащил к ней пьяную бабу. Но сейчас ей стало так его жаль, что она заплакала бы, если бы умела.

Он никогда не поверит, что Антонина способна что-то украсть. И спокойно допускает, что такое могла сделать его жена.

— Она могла продать дачу. Бабушкин дом.

— Могла, — согласился Борис.

Антонина заварила чай, поставила перед братом кружку.

— Ты познакомился с Иреной на работе?

— Нет. — Он поморщился. — Я случайно с ней познакомился. Она жена бывшего мэра. Вдова.

— Что случилось с мэром?

Себе Антонина чай заваривать не стала, сделала маленький бутерброд и равнодушно его сжевала.

— ДТП. Ирена дважды вдова. — Борис провел ладонями по лицу. — Я мог сделать ее счастливой.

— Ты мог бы сделать счастливыми тысячи баб! — зло сказала Антонина. — И что от этого? Мне вот тоже хочется, чтобы кто-нибудь сделал меня счастливой. Возьми себя в руки! Сколько ты эту Ирену знал? Три дня? Пять?

Она чуть не ляпнула, что недавно он уже повесил на себя Лизу. Теперь не знает, как от нее отделаться.

Такие ошибки можно делать в двадцать, а не в пятьдесят пять.

Брат молчал. Антонина не была уверена, что он ее слышит.

— Боря, хватит дурака валять, — попросила Антонина. — Возьми себя в руки и поезжай домой. Ты не хуже меня знаешь, что забудешь об Ирене через месяц. В крайнем случае через два.