Воля рода - Александр Изотов

— Ах ты ж дрянь, — прохрипел я, свалившись на пятую точку и ошарашенно уставившись на Красную Луну, — Эвелина, ты чего творишь?

Тишина…

Хорошо-то как. Прохладно, ветерок так нежно колышет мне волосы.

— Да твою ж мать! — я вскочил, забыв подхватить даже магострел, — Я тебя убью!

И снова отмеряю шаги. Куда? Да хоть куда, лишь бы остановить это. Меня просто разрывает — злость, веселье, печаль, страх…

Страх?!

У меня побежали мурашки по коже, и я завертел головой, съёживаясь от невероятно огромного пространства вокруг. Ну вот, ещё и агорафобии тут не хватало…

Успокоиться, Тим. Главное, успокоиться.

Страх не проходил минут пять, но потом резко отпустило. Мне стало ясно, что Эвелина так и не оставила меня в покое. Наоборот, она настроила мой эмоциональный фон вот так, чтоб я тут не скучал.

Хотя…

Ну, давай рассуждать логически. Даже если это женская логика, в ней должна присутствовать выгода.

Что-то не так с этой дикой свистопляской эмоций. Не сходится картинка. Зачем это Эвелине? И вообще, куда она делась?

Если женщина издевается над мужчиной, вынося ему мозг, она захочет наблюдать за этим сама, и даже больше, непосредственно участвовать. А иначе, зачем это всё? Жертва должна видеть чёткую связь между источником и страданиями.

Меня охватила лёгкая тревога, и, кажется, теперь она принадлежала только мне.

А может, это сигналы? Чего там с этой полоумной происходит? Что творится в том мире?

Эвелина, конечно, хотела, как лучше. Меня тут закрыла, сохранив на всякий случай, а сама вернулась. Только тут она всесильна, а там всё тот же реальный мир, где Незримая ограничена кандалами Чёрной Луны.

Вот сколько ошибок она сделала, и всё туда же — за тысячи лет ума не нажила. Или за сто двадцать три года?

Без разницы. Из-за глупости и самостоятельности Эвелины у нас теперь настоящие проблемы — у неё нет такого крутого защитника, как я, а у меня нет даже самого захудалого тела.

А если Легион добьётся своего, то что? Ну вот убьёт он богиню и заберёт душу. Что будет с этим местом?

Тим, даже если ничего не случится, тебя уже отсюда никто не вытащит. И попробуешь вечность на вкус, вот прямо остро чую это…

— Запах, — вспомнив, я остановился и сразу попытался учуять хоть что-то.

Здесь пахло пылью, песком, остывшим зноем. Ветер приносил и запах озона от далёкой грозы. Ночь в пустыне пахла прекрасно.

Псионики раскрывали учебную иллюзию по запаху. Можно создать виртуал, сколько угодно похожий на реальность, но запах силикона и электроники из капсулы жизнеобеспечения ни с чем не спутать. И мы, псионики, всегда находили по нему выход.

Помнится, наши умники пытались убрать эту лазейку, и почти получилось, но я всё равно услышал ужасный одеколон одного такого учёного. Он сам был противный, вредный, и запах выбрал себе под стать, аж блевать хотелось.

Так, Тим, оставим это в прошлом. Сейчас что ты должен учуять? Что может чуять нос Эвелины там, в реальности?

Давай рассуждать логически. Снаружи была битва. А это кровь, много крови…

Запах крови, похожий на железо, не спутать ни с чем. Так может пахнуть свеже-откатанный лист металла в прессовальном цехе.

Я медленно потянул носом. Нет, ничего.

— Да сгинь моя луна, — я сорвался с места, побежал что есть ног.

Логика, Тим. Думай дальше!

Красная Луна так и маячила над головой, словно насмехаясь надо мной. «Мы с тобой тут навечно! Ну же, возьми мой огонь, встань на четыре лапы, и беги дальше! Так будет лучше».

Я чуть сбавил шаг. А ведь верно… Чтобы учуять, нужен сильный нос, и «уголёк», с его звериным обонянием, в этом поможет.

Эвелина, она ведь знала, что я буду сопротивляться, учла моё упрямство. Значит, сделаем наоборот.

Больше я не сомневался. И чтобы не ждать, когда пламя разгорится, я сложил пальцы в особом якоре:

— Ярость пса!

А вообще, давно можно было догадаться. Там, где не справляется обычный разум, поможет берсерк, подключенный к подсознанию — с его необъятными вычислительными способностями, он обязательно найдёт решение.

Мои лапы, шипя при каждом касании к песку, понесли меня по барханам. Луна теперь не только висела в небе, она горела ярким клубком огня и во мне внутри.

И всё же, какое это было прекрасное чувство. Свобода, ветер, гудение пламени на скорости. Запах пустыни, грозы и моего раскалённого тела.

Я стал шумно втягивать воздух, пытаясь распознать новые оттенки. Никакого железа. Ничего…

* * *

Так я бежал несколько часов. И всё это время огонь в крови не утихал, ярость так и грела мою душу.

Всё, как и говорила Эвелина — в таком состоянии и вправду можно прожить вечность, и это не будет скучно. Только не хватало её прохладных бёдер на моей горячей спине, не хватало её заливистого смеха в моих ушах.

Гроза так и не стала ближе, но мне было всё равно. Я ждал её, хозяйку моего разума. Когда-нибудь она снова придёт, и мы будем вот так вместе бежать к далёкой грозе.

Свобода и ярость. И смех Эвелины…

Неужели ты думаешь, что можно запудрить мне этим мозги?

«Тим…»

Я резко сбавил шаг, поняв, что мне не почудилось. Угольку с его звериной натурой не может ничего почудиться, воображения не хватит.

Превратившись назад, в человека, я несколько мгновений ошарашенно смотрел на свои ладони. Потом обернулся.

Чернота. Кажется, она никуда не уходила, но раньше её не было в том месте. До этого там был закат, и ещё долго его зарево слегка освещало горизонт.

Та темнота, к которой я бежал, была с другой стороны. А теперь…

Мне очень не понравилась эта чернота, которая приближалась сзади. Абсолютная ночь. Супер-тень.

Чёрная Луна!

Я вздохнул:

— Эвелина, как же так? — и, покачав головой, повернулся в сторону грозы.

Откуда-то я знал, что, пока на горизонте бьют молнии, Незримая жива. А значит, и Эвелина…

Вот же псарь жжёный! Нет, ты ошибаешься.

Эвелина — она же смертная, а Незримая всегда может переродиться ещё. Вон их там, целый полк гуляет по Красногории. Ещё одна просто начнёт видеть сны, будут мерещиться видения … Раз, два, и готова новая инкарнация.

Так, Тим, нужно выбираться, и давай рассуждать логически.

— К чёрту логику, — процедил я сквозь зубы, — Не получается.

Чёрная Луна скоро будет здесь. Я видел не только зрением, но и разумом, как тьма покрывает дюну за дюной, приближаясь сюда.