Хроника гениального сыщика - Артур Кангин

Женщины, особенно девушки, сияли. Куда делась вчерашняя озлобленность и угрюмость?

— Боже мой, — воскликнул я про себя, — чему вы радуетесь? Вас так много! Никакого Казановы не хватит.

В Эрмитаже я обнаружил уйму пригожих фемин. Ах, что за чудные ножки! Обворожительные попки! А глазки?!

Я вертел головой направо налево.

— Да, куда же вы все пялитесь?! — раздраженно осадил меня Рябов. — К золотой карете! Живо!

У золотой кареты какой-то бурят в тюбетейке щупал заскорузлыми пальцами рессоры и подозрительно щелкал языком.

Оттеснив бурята могучим плечом, сыщик вскочил на подножку, резко распахнул резную дверь.

— Ну? — спросил я с дрожью в голосе, хотя и не понимал, чего же мы шукаем.

— Ушел, шельмец! — Рябов огорченно перещелкнул именной браунинг.

— Кто?

— Казанова! — Рябов понюхал внутренность кареты чуткими ноздрями: — Слышите, пахнет итальянскими мужскими духами «Фаворит», а на полу, вон там, в углу, валяется женская заколка.

Действительно, на выдраенном полу волосяная заколка, в форме удава, проглатывающего кролика.

Я поднял её, обтер о штаны.

— Улика! — мудро сощурился.

3.

От Эрмитажа мы опрометью бросились к Зоологическому музею.

Там я засмотрелся на дивную коллекцию бабочек, но сыщик так дернул меня за рукав, что чуть не оторвал его с корнем.

— В зал русского носорога! — сквозь зубы обронил Рябов.

И вот мы в зале единственно сохраненного волжского носорога.

Что же мы видим?

Носатый мужчина, в расшитых золотом штанах, стоит подле чучела и ножиком что-то наскребает в склянку.

А скребет он мошонку русского носорога.

— Руки за голову! Банку на пол! — прошептал Рябов, вскидывая именной браунинг.

— Вы имеете право молчать… — подхватил я.

Подлец Казанова, явно нарушая европейский политес, сунул емкость себе за пазуху. И кувырком из зала.

Сыщик прицелился.

— Уйдет! — заскрипел зубами Рябов и нажал на спусковой крючок.

На выходе из зала Казанова рухнул.

4.

А ведь росточка он оказался порядочного! И нос, как уже было сказано, имел преогромный.

Какая потрепанность во всем его облике… Имидж шняжный.

Я наклонился над Джакомо, а он, подлец, схватил меня за горло.

— Х-х-х… — захрипел я.

Рябов навел в висок эротомана браунинг.

Казанова прикрылся мной как щитом. Пока еще живым.

Сыщик опустил оружие.

5.

Через полчаса мы сидели за столиком кафе Кораблестроительного музея и зорко глядели на заморского гостя.

— Я очень стар… — шамкал почти беззубым ртом маэстро. — А вокруг столько женщин! Миллиарды!..

— Тормозните, — предложил я, поливая русскую сосиску византийским перченым соусом.

— В молодости я публично поклялся на Библии у собора святого Павла, что не пропущу ни одну юбку. — Меня может спасти только эликсир из мошонки русского носорога.

6.

Ночью какая-то неведомая сила подняла меня.

Я взял в ванне баночку из-под майонеза, натянул походные пятнистые штаны и отправился…

И крадучись тронулся в Зоологический музей.

Я выдавил головой слуховое оконце полуподвала. Легко проник в апартаменты. Паркетные половицы в истерике закатывались, однако я упрямо шел к своей цели.

Вот он — красавец!

Русский носорог…

Такой матерый детина мог родиться только у нас, в России.

Я интимно подобрался к мошонке, достал перочинный ножик, банку, как вдруг в зале вспыхнул ослепительный свет.

Предо мной стоял сыщик Рябов.

— Не выдержали?

— Я хочу быть альфа-самцом.

— Да, пейте вы кефир, кушайте яичницу-глазунью и никаких проблем с потенцией у вас не будет.

Я сложил перочинный ножик, с тоской глянул на волжского носорога.

До свиданья, приятель. Мы еще с тобой свидимся.

1.

В паутину интернета просочилось дикое: «В усыпальнице Тутанхамона школьниками из Болгарии замечен классик русской литературы, Николай Васильевич Гоголь».

— Вперед, Петя! — окликнул меня сыщик Рябов. — Только Гоголь сможет объяснить нам, что сейчас происходит с горемычной Россией.

2.

В Египте невообразимое количество бродячих собак. Маленькие и лохматые, огромные и хвостатые.

Пару раз псины накидывались на нас, но Рябов одним поднятием бровей останавливал злую свору.

— Кусков, — спросил меня детектив, — вам известно, что Гоголь до чрезвычайности обожал дворняг?

— Да… — согласился я из вежливости.

— Теперь делайте логическое умозаключение, — с тихим торжеством произнес Рябов. — Школяры не ошиблись. Гоголь здесь!

— Однако, инспектор, здесь его я не вижу.

— Наберитесь терпения.

3.

В гробнице Тутанхамона — тихо и торжественно.

Давно уж почивший царственный мальчик сиял золотой маской.

Казалось, он дико счастлив, что все так благопристойно устроилось.

— Не угодно ли, господам, устроить экскурсионный вояж? Всего за бакс? — обратился к нам пожилой египтянин.

— Да тут все и без слов ясно, — возразил я. — Вот — гробница… Тут же — усопший мальчик… А нам нужен Гоголь!

Экскурсовод заметно смешался. Накинул на носатое лицо какую-то египетскую материю, нырнул в толпу.

— Мне его лицо показалось знакомым, — заметил я.

— Это лицо вам известно по учебнику «Родная речь».

— Лермонтов? — сощурился я.

— Сами вы Лермонтов! Это был Гоголь.

— Что же мы его не схватили?

— Он не преступник, Петя, — посерьезнел Рябов. — А вот зачем он в Египте инкогнито, нам еще предстоит выяснить.

4.

Мы блукали с инспектором между илистой долиной Нила и Красным морем.

Мы, буквально, перещупали все пирамиды, а их в Египте предостаточно.

Нигде Николай Васильевич не обнаружился.

— Может, нам померещилось? — скосился я на Рябова.

Тот лишь сжимал могучие челюсти и хранил молчание.