Наперстянка - Аделин Грейс

пыли, здесь было не так уныло, как казалось снаружи. К том же дом был… уникален.

Вестибюль представлял собой длинный участок пространства с тщательно развешанными портретами, расстояние между которыми вымерено с предельной точностью. Они были далеко не такими холодными и чопорными, как портреты, к которым привыкла Сигна. Углы были острыми и неотточенными, и у художника была склонность подчеркивать такие особенности, как белки глаз, округлости и полноту тела, или улыбку настолько широкую, что это нервировало.

Если не считать покрытого пеплом стола, украшенного странной вазой с цветами, которые давно завяли и готовы были рассыпаться от малейшего прикосновения, обстановка выглядела не такой уж мрачной. Стены были выдержаны в ярких тонах и не сочетались с произведениями искусства, заставляя Сигну поверить, что здесь, на берегу моря, действительно кипела жизнь в череде развлечений, прямо как она представляла – желтые, нежно-голубые обои, украшенные изображениями птиц. От изящной резьбы на потолке до плюшевых ковриков, по которым она проходила, каждая деталь была прекрасной, пока их не покрыли копоть и сажа.

Климат здесь был не знойный и мало навредил дому после двадцати лет заброшенности. Крыльцо накренилось, несколько окон были повреждены виноградными лозами и плющом, которые пробирались внутрь через разбитые стекла. Но ничего такого, что невозможно было поправить.

Сигна медленно шагала к салатово-зеленой гостиной с изысканным чайным сервизом на столе. На подносах, инкрустированных золотом, виднелись очертания угощений, давным-давно съеденных муравьями. По коже Сигны побежали мурашки, когда она приблизилась, не решаясь прикоснуться к этому мгновению, которое, казалось, застыло во времени.

– С вами все в порядке, мисс? – Голос Элейн дрожал, и Сигна кивнула, чтобы успокоить ее.

– Да, – неуверенно произнесла девушка, когда перевела взгляд с пыльных мраморных бюстов на роскошный кожаный диван. Она попыталась представить, что эта комната, возможно, выглядела так же, как двадцать лет назад, когда были живы ее родители. На одной из подушек все еще виднелся глубокий отпечаток – сидел ли здесь ее отец? Что бы предпочла ее мать, Рима Фэрроу, диван или красивое зеленое кресло напротив? Пили ли они чай за этим столом?

Как было бы замечательно, если бы Сигна сохранила хоть одно воспоминание о родителях. Но у нее были только остатки того, что когда-то принадлежало им.

Девушка повернулась к новым портретам, некоторые были разбросаны по всей гостиной. Казалось, что все они написаны одной и той же рукой, но внимание Сигны привлек портрет двух женщин. Она сразу узнала маму по темным волосам, переданным быстрыми, беспорядочными мазками, и суровым глазам, с разрезом как у Сигны. Рядом с ней стояла молодая женщина с густыми локонами цвета имбирного пряника. Она была нежнее, чем Рима, и тень улыбки играла на розовых губах, сложенных в виде сердечка. Женщина обнимала Риму за талию, прижимая к себе.

Сигне так много хотелось узнать о своей семье, и все же, прогуливаясь по залам, она чувствовала себя призраком, проникающим в воспоминания незнакомца. Невозможно было сделать и шагу, не задавшись вопросом, украшала ли мать комнату, в которой она находилась, или отец проводил здесь ночи, как обычно Элайджа в своей гостиной. Погрузившись в мысли, Сигна рассеянно прикоснулась пальцем к портрету, проведя по глянцевой краске. Но тут же замерла, когда женщина, стоявшая рядом с Римой, нахмурилась.

Сигна подавила вздох и отдернула руку, не желая тревожить Элейн. Прошла всего секунда, прежде чем кончик пальца онемел от холода, который затем пронзил позвоночник, словно электрический разряд.

За ними наблюдал дух. И теперь он знал, что Сигна его видит.

Замечательно.

– У тебя будет отдельная комната в помещении для прислуги, – сказала Сигна Элейн, спрятав онемевший палец в складках пальто, и улыбнулась своей заученной улыбкой. – Не стесняйся, выбирай ту, которая больше понравится, и устраивайся поудобнее.

Элейн никогда не двигалась так быстро. Она подхватила багаж, кивнула и поспешила на поиски упомянутых покоев, украдкой оглядываясь, как будто ожидала, что кто-то попытается схватить ее за подол.

Сигна подождала, пока Элейн скроется в коридоре, прежде чем со вздохом положить ладонь на голову Гандри.

– Пора бы и нам найти себе комнату, не считаешь? – А может, еще и духа.

Девушка собрала свои вещи и посмотрела на лестницу. Та была совсем обычной, в отличие от лестницы в Торн-Гров, с перилами из массивного красного дерева. Небольшой кусок отломился, и дерево вокруг него потемнело. Чем дальше Сигна заходила в дом, охваченная тревогой, тем медленнее становились ее шаги.

Она старалась смотреть на вещи трезво, правда. Старалась сохранять позитивный настрой. Но теперь, когда впервые за день девушка осталась одна, нервы начали сдавать.

Что, если она случайно откроет свою детскую? Или, что еще хуже, комнату родителей? Разум Сигны боролся сам с собой: с одной стороны, она хотела найти их спальню и узнать как можно больше, с другой – понимала, что их вещи должны оставаться нетронутыми. Что, если там было что-то, что мама и папа хотели бы от нее скрыть? Вдруг она посмотрит на них иначе и увидит не тех безупречных родителей, которых так тщательно рисовала в своем воображении? Не говоря уже о том, что поблизости бродит дух. Сигна почувствовала на коже чей-то взгляд, отчего по затылку побежали мурашки. Что, если это злой дух, каким когда-то была Лилиан?

Гандри бежал впереди нее, и Сигна подумала, что он может выглядеть довольно угрожающе во время охоты на духов. Пес каждые несколько минут оборачивался с высунутым языком, как бы говоря, что их путь свободен. Краем глаза Сигна уловила внезапный отблеск света под дверью комнаты, мимо которой проходила, и предательское бледно-голубое сияние духа, появляющегося и исчезающего вдали. Кто бы то ни был, Гандри казался беззаботным. А если он не волновался, то и ей не стоило. В конце концов, она была жнецом.

Сигна несколько минут бродила по коридорам, прежде чем набралась смелости и открыла одну из дверей. К счастью, первые покои, на которые она наткнулась, явно предназначались для гостей. Все оказалось настолько просто, что, как только Сигна оказалась внутри, нестерпимый зуд и тошнота утихли. Напряжение в теле спало, и девушка опустила багаж на пол.

Сигна решила, что первым делом следует навести порядок. Элейн не заслуживала того, чтобы выполнять такую тяжелую работу в одиночку, к тому же рутинное занятие помогло бы отвлечься. Сигна сняла с кровати простыни – возможно, когда-то они были белыми, хотя нельзя сказать наверняка из-за слоя пыли. На нее тут же нахлынули воспоминания о жизни с тетей Магдой, какой несчастной она была до приезда в Торн-Гров. Эмоции,