Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов

кризисов вообще десять. И тут можно найти сходства и отличия… Но не в этом суть! Каждый кризис — это скачкообразный переход духовной и физической структуры двусердого на новый ранг.

— Значит, если я могу пропускать через себя количество «теньки», как отрок второго ранга, если могу делать всё, что делает отрок второго ранга, но не прошёл кризис — то я всё ещё отрок третьего ранга, так? — уточнил я.

— Именно! — кивнула Мария Михайловна. — Единственное, что определяет переход с ранга на ранг — это кризисы. Они хорошо видны по энергетической структуре, которая у тебя есть. Да и внешне остаются отметки…

Она встала, сняла пиджак, кинув его на стол, и, повернувшись спиной, расстегнула пуговицы на рубашке до солнечного сплетения. После чего оголила правое плечо.

— Видишь? — она указала на изгиб шрама в том месте, где он поворачивал к шее.

Такой же был и у меня. Но если мой был относительно ровный, то у Марии Михайловны на изгибе было пять ответвлений, ведущих к руке. В итоге, в этом месте шрам больше напоминал спину какого-то дракона с гребнем.

— Младший боярин, так получается? — догадался я. — Каждое ответвление — пройденный кризис?

— Так, — кивнула проректор, возвращая рубашку на место и усаживаясь в кресло. — Соответственно, у богатуров таких ответвлений девять. Шесть на плече, три — на груди.

— И в чём заключаются кризисы? — спросил я. — Что в это время происходит?

— Для того, кто через этот кризис проходит, ничего. Просто ты засыпаешь. И спишь день, два, три… — Мария Михайловна застегнула пуговицы и откинулась на спинку кресла. — Во всяком случае, для тех, кто кризис прошёл, всё именно так…

— А для тех, кто не прошёл? — тихо уточнил я.

— Они не говорят правды… — ответила проректор, а затем подтолкнула в мою сторону планшет. — Тут уже одиннадцать лет хранится один ролик. Ты даже не представляешь, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы он оказался у меня… Я такого количества бумаг за всю жизнь не подписывала… Просто посмотри…

Мария глянула на меня, а затем отвернулась к окну, сцепив руки на груди. Я взял планшет и, проведя пальцем по экрану, активировал устройство. Похоже, оно работало на древней системе управления, которую уже давным-давно сменили четыре новых версии.

А ещё на этом устройстве был всего один файл. Один-единственный. Видео. Хотя в этом мире говорили просто «ролик».

Я ткнул в файл, и проигрыватель открылся. Ещё секунд пять он «тупил», а потом наконец-то пошло видео. Судя по полосе таймера, оно длилось почти двадцать минут. И я начал просмотр, очень надеясь, что вот-вот получу ответы на наболевшие вопросы.

Съёмка велась сверху. Я почти сразу понял, что камера висит в углу комнаты, под потолком. А на видео была именно комната. Хотя правильнее было бы сказать, камера. Настоящая камера с голыми бетонными стенами и кроватью в центре.

На кровати лежал молодой человек моего возраста. Двусердый, как я понял, разглядев тёмную полосу на правой щеке. Его грудь мерно вздымалась и опускалась. Руки свободно лежали вдоль тела. На спокойном лице не было ни одной эмоции.

— Так выглядит кризис со стороны, — проговорила Мария Михайловна, даже не оборачиваясь к планшету. — Как я и говорила, человек просто спит. Сон крайне глубокий, спокойный. А в этот момент его тело и энергетическая структура меняются. Очень быстро…

В ролике ничего не происходило, но я продолжал смотреть, не отрываясь. Будто пытался разглядеть сквозь физическую оболочку те изменения, которые шли в спящем парне.

— Во время кризиса двусердых всегда помещают в карантин, — сообщила Мария Михайловна. — У нас в городе он находится в подвалах Тёмного Приказа. За дверью на посту группа быстрого реагирования в тяжёлой артефактной броне. Они заходят, когда двусердый просыпается…

Стоило проректору замолчать, как картинка изменилась. Молодой человек вздрогнул и открыл глаза. Пару секунд он смотрел в потолок, а потом медленно сел на кровати.

В этот же момент вокруг него прямо из пола выросли толстые прутья решётки. В тот же момент дверь в камеру открылась — судя по толщине, она выдержала бы даже прямое попадание из танка — и внутрь ворвался десяток ратников.

Такую броню, как у них, я видел лишь однажды. Когда неподалёку от нашей заставы образовалось гнездо отродьев. Тогда на границу прилетел отряд зачистки. И ратники, входившие в него, были именно в этих доспехах.

Выглядели они внушительно: как броня робокопа в одном из фильмов в мире Андрея. Мощные внешние щитки, полыхающие рунами. И внутренний доспех, почти чёрный. Он проявлялся в те моменты, когда бойцы двигались.

Но стоило им встать неподвижно, как их тут же покрывал сплошной энергетический щит, смазывая подробности фигур.

— При пробуждении после кризиса сразу же проводят ритуал распознавания, — тем временем просветила меня Мария. — Только так можно выявить, тёмный перед тобой или обычный двусердый…

Внутри клетки замерцал круг. Свет от него поднимался стеной, идущей вверх, к потолку. В окружности я заметил рунные письмена. Впрочем, как подсказывала память Андрея, это были не совсем руны. И даже не иероглифы. Каждая такая псевдо-руна обозначала какое-то колдовство. И, скорее всего, была целым словом.

Люди познакомились с этими письменами во время борьбы с Тьмой. В гнёздах нередко находили артефакты, которые были исписаны подобным образом. Расшифровка этих знаков и привела к тому, что появилось рунное колдовство, используемое для создания рунных артефактов.

Впрочем, ничего общего ни с иероглифами, ни с рунами саксов, эти знаки не имели. Это были довольно сложные рисунки, которые выполнялись при помощи особой техники «начертания тенькой». Больше я про это искусство ничего не знал. Но и этого было достаточно.

— Зелёный — это тёмный. Красный — двусердый, — просветила меня Мария. — Как в светофоре, но наоборот.

Рунный круг полыхнул зелёным. Камера не слишком чётко передавала цвета, но опознать было несложно. И в тот же миг парень рванул, яростно кинувшись на решётку. Рванул как телом, так и энергией.

Я с ужасом смотрел, как сминаются толстые прутья, как прямо на глазах формируется выход из клетки… Но ратники не зря ели свой хлеб. Они открыли стрельбу почти сразу, едва мигнул круг. И я не сомневался, что стреляли они даже не пулями с сердечником из хладного железа, а чем-то помощнее. Скорее всего, каким-то артефактным боезапасом.

Пули рвали тело тёмного, выбивая