Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов

дрейфовала вокруг, заполняя собой весь мир. Естественно, я видел лишь те её частички, что мерцали поблизости, но больше не сомневался: «тенька» была повсюду. И она была во мне.

В тот момент, стоя у окна, я вдруг остро почувствовал, что един с этим миром. Всё вокруг меня было связано между собой. И я был связан со всем. Будто маленький элемент огромной картины, я был вписан туда, где и должен находиться на этом полотне. Я был частью картины, а не посторонним элементом в ней.

А потом калейдоскоп витающей вокруг энергии начал тускнеть. И вот я уже снова смотрел на мир обычным зрением. Но мне-то снова хотелось увидеть тот, необычный мир… И, подчиняясь бессознательному порыву, я опять потянулся к чёрному сердцу.

И мир, будто с него сдёрнули плёнку, заново обрёл чёткость и яркость. А в воздухе опять замелькали частички энергии.

За полчаса я научился мгновенно входить и выходить из нужного состояния — просто по желанию. Правда, теперь я искренне не понимал, почему у другие двусердых с этим бывают какие-то проблемы.

Ощущение было настолько удивительным, что я даже перестал обращать внимание на странное чувство испачканности, которое возникало при переключении зрения. Оно уже не так злило и почти не раздражало меня. Оно просто было, и всё.

Будто я накинул себе на голову холодный капюшон. Сначала противно, некомфортно, но чем дальше, тем больше прогревается ткань и тем уютнее тебе с накинутым капюшоном. Вот так и с «тенькой». Чем чаще я её видел, тем больше к ней привыкал.

Ещё нескоро я заставил себя идти спать. Сидел на подоконнике, лопал конфету за конфетой, вдыхал чистый ночной воздух, пахнущий полынью — и улыбался. Мне казалось, что вся моя жизнь до этого момента была какой-то мрачной, квёлой, неполноценной… И только сейчас, ощутив свою связь с миром, я вдруг обрёл настоящее желание жить.

Так ощущает себя влюблённый, которому, наконец, ответили взаимностью. Так ощущает себя человек, выздоровевший после долгой болезни. Так ощущают себя дети. Они так встречают каждый миг своей новой жизни.

Вот так ощущал себя и я.

Не сразу мне удалось успокоиться и заставить себя лечь в кровать. И не сразу удалось заснуть. Я оставил окно приоткрытым, чтобы свежий воздух задувал ко мне в комнату, и лежал, пытаясь настроить себя на сон. И сон пришёл…

Утром я проснулся по будильнику и ещё долго сидел на кровати, пытаясь продрать глаза. А потом вспомнил, почему так поздно лёг… И первым делом потянулся к чёрному сердцу, чтобы проверить, не приснилось ли мне то, что произошло вечером. Я боялся, что ничего не получится, но чёрное сердце мгновенно откликнулось на призыв — и снова в воздухе замелькали частицы энергии.

Успокоившись, я добрался до душа, оделся и побежал в столовую. Успел как раз к открытию, справедливо надеясь, что не один уважающий себя учащийся так рано на завтрак летом не пойдёт. Расчёт оправдался.

Я без проблем поел и отправился к месту занятий с Марией Михайловной. Проректор задерживалась, павильон был ещё закрыт, и я присел на лавочку в парке, наблюдая, как утренний ветерок треплет яркую листву деревьев.

Мария Михайловна подошла через пятнадцать минут. Не отреагировав на моё «доброе утро», она молча указала мне пальчиком на вход в павильон. Я как-то даже слегка расстроился, но через секунду одёрнул себя. Это у меня был праздник, а у Марии, возможно, день с утра не задался.

Когда я вошёл в зал, госпожа проректор уже сидела на стуле, указывая ноготком на давешние подушки.

— Всё, как и вчера! Прими удобную позу, расслабься, почувствуй своё сердце, через него чёрное сердце, а через него… — Мария Михайловна осеклась и уставилась на меня.

А я, глупо улыбаясь, смотрел, как кружат вокруг меня частички энергии. И даже не сел. Возможно, мне хотелось порадовать проректора, но она почему-то нахмурилась и хрипло спросила:

— Когда?

— Вчера вечером. Когда пытался уснуть, Мария Михайловна, — бодро ответил я. — Сердце замедлилось при засыпании, и я ощутил то второе, которое чёрное.

— Плохо… Значит, в унисон… — Мария Михайловна нахмурилась ещё сильнее и сцепила руки так сильно, что костяшки побелели.

— Плохо, что ли, почувствовал? — уточнил я, ничего не понимая.

Проректор тряхнула головой, заставив волосы, собранные в хвост на затылке, сердито хлестнуть воздух. А потом вдруг очень старательно улыбнулась:

— Плохо, что сердца бьются в унисон, — ответила Малая, но в её радостном тоне было столько фальши, что я не поверил. — А что почувствовал — это отлично, Федя… Пойдём… Нас ждёт второй зал!

Она решительно встала со стула и двинулась к двери, на ходу деловито объясняя перспективы.

— Сегодня мы будем пытаться гонять энергию по каналам в теле! — упорно избегая смотреть мне в лицо, сообщила она. — Это сложно. А мы сделаем ещё сложнее. Тебе должно стать очень тяжело! Очень-очень! Понимаешь, Федя?

— Нет, госпожа проректор, — честно признался я.

— Это необходимая часть обучения! — ещё более загадочно пояснила она. — Чем тебе тяжелее, тем лучше станет в самое ближайшее время. Будем проводить усиленные тренировки, чтобы твоя структура аж горела!..

В этот момент глаза Марии Михайловны полыхнули чем-то мрачным, чего я в ней до той поры не замечал.

— И запомни: так надо! К этому надо стремиться! Понял? — она остановилась перед дверью второго зала и посмотрела на меня: — Будет больно, будет тяжело, но надо прорваться! Ты ведь умеешь терпеть, Федя?

— Терпеть, наверно, умею… — растерянно пожал плечами я. — К чему стремиться, понял…

— Вот и отлично! — надавив на ручку двери, Мария Михайловна первой вошла в зал.

Следом подтянулся и я.

Ну что могу сказать? Вчерашние мысли о том, что второй зал может оказаться пыточной, оказались не совсем шуткой. Здесь и вправду стояли стулья, больше подходящие для рабочего места опытного палача. С ремнями на подлокотниках и ножках, в которые, видимо, надо было просунуть руки и ноги. А ещё над спинками у стульев были какие-то подозрительные чаши.

Я опешил… Потом занервничал… А затем понял, что пора бежать!

— А-а-а… Что-то мне нездоровится! — признался я, делая осторожный шажок назад.

— Это тебе только кажется! — пообещала Мария. — Нездоровиться тебе будет после занятия!

Она сделала шаг ко мне и цепко схватила тонкими пальчиками за плечо.

— Но ты не переживай! В лекарне училища тебя