Размышления перед казнью - Вильгельм Кейтель

Добавилось еще и то, что Браухич в качестве преемника начальника управления кадров взял (прежде всего по моей рекомендации) моего брата227, которого он хорошо знал. Но все это были полумеры, которые постоянно приносили больше вреда, чем пользы. Они сразу же вызвали критику со стороны основной части генералов. Браухичу досталось тяжелое наследство, ибо никто не знал лучше него, каким безграничным почитанием и признанием пользовался [бывший командующий рейхсвером генерал-полковник] фон Фрич. Известно ему было и о том возмущении, которое вполне обоснованно испытывал Фрич в связи с бесстыдным подозрением в гомосексуализме. Бек и командиры армейских корпусов денно и нощно настаивали на том, чтобы Браухич вступился за своего предшественника и добился его немедленной реабилитации и восстановления на прежнем посту, а также чтобы он потребовал от Гитлера производства Фрича в фельдмаршалы. Они даже недвусмысленно давали Браухичу понять, что доверие к нему зависит от осуществления их ожиданий.

Процесс против Фрича, как и ожидалось, закончился его оправданием. Это — исключительно заслуга Геринга228, заставившего свидетеля обвинения (того самого уголовника, который был объявлен в Имперской канцелярии опознанным гомосексуальным партнером Фрича) путем искусного и жесткого допроса признать, что лично он с генералом не знаком, а просто перепутал его фамилию; действительным же партнером этого уголовника являлся некий отставной ротмистр фон Фриш (Frisch), а отнюдь не Фрич (Fritsch). Таким образом, приговор гласил: оправдан ввиду доказанной невиновности. Но все-таки более глубокая цель дискредитации и смещения Фрича теми, кто организовал или же использовал этот представившийся случай, была достигнута229.

Против Браухича поднялась целая буря: от него требовали немедленно добиться от Гитлера очевидной для всех реабилитации Фрича, повышения его в чине и хп.230*. Семь раз отмерь, один отрежь — так оценивал я тогда ситуацию, ибо Пгглеру было трудно признать самого себя жертвой обмана или даже интриги. Все усилия Браухича переубедить Гитлера остались безрезультатными. В конце концов Гитлер назначил Фрича командиром 12-го артиллерийского полка и разрешил ему носить форму этого полка. Генералитет был неудовлетворен231.

Я убедился в том, что Браухич ставил на карту свой аванс доверия Гитлера, однако вовсе не привлек этим генералов на свою сторону. Я обратил его внимание на данное обстоятельство и посоветовал не подвергать и дальше риску свой престиж у Гитлера в этом деликатном деле. Но генерал, идейный лидер оппозиции, никак не успокаивался. Он был подстрекателем, он стал злым духом своего нового шефа, однако генералы все-таки охотно слушали его. Куда же подевался девиз: «Le roi mort, vive le roi!»? 232 Такового тогда в сухопутных войсках не слышалось, и это не осталось без роковых последствий.

Адмирал Дёниц в 1943 г. тоже получил тяжелое наследство как преемник Редера; в военно-морском флоте противостояли друг другу два различных мировоззрения. Но Дёниц, невзирая ни на что, сделал правильные выводы и окружил себя людьми, пользовавшимися его доверием, причем сделал это со 100-процентным успехом! Для меня несомненно, что генерал Бек со времени отстранения Фрича являлся виновником серьезнейшего ухудшения отношений между Браухичем и Гитлером. Бек служил воплощением представления о большом генеральном штабе: тогда его начальник [Гельмут фон Мольтке-старший. — Прим, пер.] был духовным «вождем» армии, «верховным руководством», а главнокомандующий сухопутными войсками — лишь генеральным инспектором и осуществлял то, что считало нужным это «верховное руководство» во главе с начальником генштаба. Какими мотивами руководствовался Бек, уже тогда делая первый шаг на пути в лагерь движения Сопротивления, приведший его к государственной измене, я не знаю! Было ли это поначалу уязвленное самолюбие, или же его собственное притязание на пост главнокомандующего сухопутными войсками, мне неизвестно233.

Несомненно одно: никто не нанес Браухичу такого ущерба в глазах Гитлера, как Бек вместе с сильно ожесточившимся полковником Хоссбахом234 и 1-м адъютантом главнокомандующего сухопутными войсками полковником Зивертом235. Это была старая гвардия Фрича — оба они являлись защитниками его интересов. Браухич служил для них средством достижения цели; несмотря на предостережения, он не желал делать ничего иного. Я всегда прикрывал Браухича при встречах с фюрером не столько из чувства воинского такта и приличия, сколько из собственных эгоистических соображений. Ведь я всегда чувствовал себя в отношении Гитлера ответственным за его выбор. Из товарищеских чувств я помог Браухичу окончательно порвать с его первой женой и обеспечить ее материально, хотя лично меня это не касалось. Генералитет же никогда не обожествлял Браухича так, как прежде Фрича. Но когда генералы потеряли и Браухича236, они поняли, кого имели в его лице.