Брюнетка в клетку - Галина Куликова

Через некоторое время ей принесли напиток, приготовленный поособому рецепту, который назывался «Пиратский танец». Рома в нем было больше,чем кофе. Лариса проглотила его одним махом и попросила еще.

Когда Перец положил перед Жидковым пакет документов, тотнаморщил лоб и сказал, что ему необходимо посоветоваться с матерью. Лариса саманабрала номер телефона и передала ему трубку только тогда, когда услышала голосМаргариты.

Это было так глупо! Если Жидков хотел ее обмануть, он давноуже это сделал. Лариса все отлично понимала, но продолжала придерживаться техправил игры, которые обрисовал для нее Корабельников.

— Э-э-э, — промямлил Перец. Ему неудобно былосидеть молча и слушать беседу клиента со своей мамочкой. — Здесь оченьуютно.

— Да! — воскликнула Лариса. — И очень вкусныйкофе. Пирожные тоже ничего.

После второй кружки «Пиратского танца» ее потянулопохвастаться.

— Знаете ли вы, кем я работаю? — важно спросилаона у Перца.

— Антон Никифорович мне рассказал, — стеснительноответил тот.

— Значит, вы в курсе? — удивилась она. — Недумала, что мой подшефный будет уж так откровенничать.

Перец, который тоже не думал ничего подобного, нервнокашлянул.

— Вы что, полагаете, это легко? — подняла бровиЛариса. — Это не просто какая-то там непыльная работка, а тяжкий труд!

Перец налился нежным румянцем, и голосовые связки в егогорле странным образом завибрировали, когда он ответил:

— Антон Никифорович очень интересный мужчина.

— И главное, такой живой! Ни секунды не сидит на месте.Я едва с ним справляюсь.

Нежный румянец на щеках зеленого Перца сменился ярко-алым.

— В каждой профессии есть свои трудности…

— Это да,. — согласилась Лариса. Она закинула норуна ногу и принялась ею покачивать. — Когда я заключала контракт, то и неподозревала о том, как будет сложно.

Перец пожевал губами и выдавил из себя давно мучивший еговопрос:

— А… Вы занимаетесь этим только ночью?

— Да что вы. Если бы только ночью! — расхвасталасьЛариса. — От рассвета и до заката. Так и хожу за ним — из комнаты в кухню,из кухни в сад. Иногда приходится заруливать даже в мужской туалет,представляете?

— Зачем? — изумился Перец.

— Ну… Как зачем? Бывает, что Антону Никифоровичу нетерпится. Можно подумать, у вас никогда так не бывает!

Перец, у которого так никогда не бывало, поглядел на Жидковас нескрываемым уважением.

— По-хорошему, конечно, мне нужна сменщица, —продолжала Лариса и соврала:

— Но Антон Никифорович по-настоящему ценит только меня.Приходится извращаться.

У Перца пропал аппетит, и он отставил в сторону кусокпирога, который принесла улыбающаяся официантка. «Пожалуй, мне тоже следуетвложить деньги в мини-пекарни», — подумал он и мечтательно вздохнул.

* * *

— А теперь поедем в Огородный тупик, — заявилаЛариса, когда они вышли из торгового центра и загрузились в машину.

— Может быть, не стоит? — Утомленный Жидков неимел никакого желания выносить расследование смерти дяди за пределы дачногоучастка в Рощицах. — Номера дома, где жили Фаина с Макаром, мы не знаем иномера квартиры тоже. С кем мы там станем разговаривать?

— Со старушками, разумеется.

— А если там нет старушек?

Жидков повернул ключ в замке зажигания, но не спешилтрогаться с места. Лариса невероятным образом влезла в его личную жизнь ипринялась распоряжаться там, не спросив у него разрешения. Самоеотвратительное, что противостоять ей он не мог. Все козыри в руках ее босса,Корабельникова.

Он повернул голову, посмотрел на нее долгим взглядом ивздохнул:

— Достань, пожалуйста, карту. Поищем этот дурацкийтупик.

Дурацкий тупик оказался под завязку набит старушками. Тутбыл двор, в центре которого торчали две чахлые липы, под ними стоял стол и дведлинные деревянные скамейки. На этих-то скамейках и сидели бабушки. Какговорится, всех цветов и оттенков. Увидев их, Жидков присвистнул.

— Все равно, — упрямо сказал он вследЛарисе. — Не факт, что там найдется кто-нибудь, знающий моихродственничков.

— Фаина и Макар Миколины? Как же, помню их! —радостно сообщила маленькая бабуська, одетая в шерстяную кофту, застегнутую наодну пуговицу, и длинную модную юбку с оборками. — У них еще парнишка былтакой тощенький. И девочка. Но девочка-то не их, чужая. Они ее удочерили, когдародители ее в самолете разбились. Забыла, как звали девочку-то…

— Аня, — подсказала Лариса. — Анечка Ружина.

— И правда, — обрадовалась бабуська. — Макарсам видный был такой мужчина, на государственной машине ездил. Шофер его домойпривозил, и шофер увозил. Он важничал сильно. Но со мной всегда здоровался!Приятный был сосед, ничего не скажу.

— Как это — шофер привозил? — удивиласьЛариса. — Макар же художник был. Рядовой художник. Разве художники присоветской власти ездили на государственных машинах? Может, вы его с кем-топутаете?

— Ничего я не пугаю, — обиделась бабуська. —А то я Миколина забуду! Какая-то шишка из партийных ему все почести, значит,обеспечивал. Макар его патроном называл. Патрон, мол, мне как отец родной. Онего рисовал, этого патрона. Сурьезный тоже был руководитель. Вес в городе имел.Макару по его указке комнату дали. Хорошую, большую, чтобы он там, значит, своикартинки рисовал. А фамилия-то у этого начальника была уж такая красивая!Памиров.

У Ларисы екнуло сердце. Она сцепила руки в замок и сильносжала, чтобы сдержаться и не завопить. Сделала короткий вдох, длинный выдох итолько после этого переспросила:

— Может быть, Тамиров?

— Ну, точно! — Кружившиеся в бабуськиной головевоспоминания тотчас встали на свое место, сложившись в ясную картинку. —Тамиров Андрей Николаевич. Пузатый такой был, иной раз приезжал к Макару,забирал его на своей машине.

— Лысый? — уточнила Лариса.

— Ну да. — Бабуська погладила себя по лбу. —Точь-в-точь как наш нонешний мэр.

— А вот Анечка, — дрожа от возбуждения, продолжаладопытываться Лариса. — Она потом замуж вышла. Вы не знаете, за кого?

— Я ж ей не подружка была. — Бабуська пожевалагубами.

— А кто? — тотчас подхватила мысль Лариса. —Кто у нее была подружка?

— Манька Степанкова. Она сегодня дома со своимисвинятами сидит.

— С какими свинятами?

— С дитями, с кем еще? Заболели они. Пятнами пошликрасными. Раньше мы эти пятна зеленкой мазали, а она им, вишь, в аптекекакую-то вонючую австрийскую мазь купила. Выздоровеют они, как же. Тут зеленкойнадо. Ты у ней пойди спроси про Анечку-то.