Прах (сборник) - Михаил Киоса

Она не стала жертвой сбоя системы. И рука ее застряла не в бездушном механизме, по стечению обстоятельств зажевавшем многострадальные пальцы Иришки Вяхиревой. Она оказалась добычей хищника, и сейчас тот неспешно пожирал ее, не забывая обезболивать рану…

Девушка рванулась вновь. Наплевав на боль, на хрустящие суставы, на брызжущую из-под манжеты кровь, на искусанные губы и вырванные ногти. Она лупила банкомат по фасаду и борту, пинала сапогами, но все больше убеждалась, что единственное спасение – оторвать себе руку.

Придя в сознание через минуту, Иришка обнаружила, что вместе с рукавом пальто в щели «отделения для выдачи купюр» скрылась треть ее предплечья…

– Помогите! – снова закричала она.

Заколотилась, задергалась, насколько позволяла зажатая рука; отчаянно замахала в камеру на потолке, до сих пор отказываясь верить, что та отключена. Закричала вновь, закашлялась, со стоном упала на отбитое колено.

Иришка Вяхирева, еще час назад известная подписчикам, как Ирэн Джи Гумилева, погибала в подвале торгового центра рядом с трупом своего несостоявшегося грабителя от сущности, в которую не верила…

Приподнявшись, девушка сквозь ярко-алую пелену уставилась на живой капкан. С немыслимым, невесть откуда взявшимся хладнокровием рассудила, что еще несколько минут, и ее затянет до локтя, больше не позволив ни нагнуться, ни присесть.

Хрипя и бессвязно ругаясь, Ира дотянулась до сумки, уже измазанной кровью, набежавшей под ноги. Продолжая бормотать и хлюпать вязкой слюной, принялась перебирать вещи.

С мучительным стоном отбросила пилку для ногтей, ножнички и кусачки. Она прекрасно осознавала неотвратимость собственной гибели. Но, в отличие от кинематографических персонажей, все равно не могла заставить себя применить ни один из этих инструментов, чтобы добровольно расстаться с рукой…

Пальцы наткнулись на пузатое, холодное и граненое. Подвывая, Ира поднесла к лицу флакончик дорогой туалетной воды. Победно зарычала, осененная догадкой, стиснула зубы и направила распылитель на хищную щель.

Правильно утопить клапан удалось лишь с третьей попытки. А затем из флакона вырвалось пахучее облако, осевшее на пережеванном сукне рукава, изорванной плоти предплечья и пластике шторок, лишь притворявшихся таковыми. Если чудовище и использовало анестезию, против едкого парфюма она не помогла – измочаленную руку Вяхиревой обожгло так, словно с нее содрали кожу, а затем прижгли каленым железом.

Банкомат снова зарычал. Его туша содрогнулась, а по «жестяной» шкуре пошли новые складки. Щель для выдачи купюр изогнулась, словно презрительный рот, и по оголенным нервам Вяхиревой ударила новая гребенка укусов.

Иришка закричала – теперь жалобно, почти беззвучно – и дернулась всем телом. Духи выскользнули из липкой ладони, со звоном расколотившись возле левой ноги. К запахам железа, крови и пота мгновенно примешался навязчивый аромат весенних фиалок.

Широкий глаз видеорегистратора вспыхнул неестественно-алым, из глубины чудовища вырвался низкий рокот. Стенки и борта «банкомата» снова поплыли, словно мягкая пластмасса на лютой жаре. Кисть девушки дернуло внутрь, будто хищник устал медленно пережевывать и решил всосать добычу в несколько вздохов.

Ира расхохоталась. Ее тошнило, мутило и она почти теряла сознание, но нашла в себе силы рассмеяться, давясь жирными запахами фиалок и собственного страха.

– Поперхнулся, мудак?! – прохрипела Вяхирева, рывком дотягиваясь до сумки.

Пожирающая людей тварь была живой. Умела маскироваться под повседневные, стопроцентно привычные вещи. Умела наблюдать и выжидать. Значит, у нее должны были найтись органы чувств. При этом Иришка понимала, что если ее шаткая теория окажется ошибочной, конец неминуем. Конец страшный и мучительный…

Взмолившись всем богам, какие пришли на ум, девушка с хлопком отщелкнула колпачок баллона с лаком для волос. Выпрямилась и направила распылитель на «объектив» видеокамеры в верхней части корпуса. Взвыв от азарта и ужаса, Ира стиснула зубы в предвкушении настоящего цунами боли и дала длинную густую струю.

«Глазок» заволокло белесо-матовым. И уже через один удар сердца банкомат встряхнулся норовистым конем. Зарычал, взвыл и дернулся, шпигуя тело Вяхиревой новыми ядовитыми спицами, пронзающими от локтя до затылка.

Заскулив, Иришка едва не лишилась чувств… но ощутила, как безжалостная хватка зубьев ослабла.

Банкомат съежился, по нему прокатилась рябь судорог, и он подался назад. Не веря глазам, девушка рванула на себя истерзанную руку. В первые секунды даже не поверив, когда та оказалась на свободе.

Иришка с отчаянным криком отскочила от подвальной твари. Подняла к лицу влажную, густо вымазанную кровью и темно-серой слизью кисть, почти без удивления обнаружив, что на руке остались лишь мизинец и безымянный, обглоданные до костей. Остальных пальцев как не бывало, как и добротного куска ладони, уже пережеванного плотоядным хамелеоном.

– Сука… – выдохнула Ира.

Боком отступила от банкомата и отбросила опустевший баллон лака.

Не задумываясь над собственными действиями, выдернула из шлевок пальто тонкий кожаный ремешок, затянула чуть ниже левого локтя и отстраненно подумала, что при просмотре сотен мусорных блогов можно почерпнуть и кое-что полезное. Способное спасти жизнь в пустом холле недостроенной парковки торгового центра на окраине города…

Подтянув узел зубами, Иришка сонно осмотрелась.

Ее начинало морозить и колотить, на загривок неугомонным наездником вскакивал шок. Слева, почти под траволатором, лежал разорванный труп Павла, на свою беду все-таки решившегося помочь Damsel in distress[3]. Повсюду виднелась кровь, в которой едва ли не плавали распотрошенная сумка и осколки смартфона. В дальней стене торчал лом, с которого тоже капало багряным.

Шальной взгляд Вяхиревой вернулся к банкомату. Застывшему, неподвижному. Невероятно обыденному, каким ему и полагалось быть. Разве что со странными пунктами меню, но кто посмотрит на это, если спешит?

Чудовище, откусившее часть ее руки, снова превратилось в неодушевленный предмет. Чинный, массивный и ожидаемо-надежный. Жестяные борта не плыли кожаными складками, не скалилось зубами-иглами оконце выдачи денег. На строгой поверхности машины не было заметно ни единого потека, и лишь круглая линза видеорегистратора выглядела подплавленной, как кнопка в древнем лифте многоэтажки.

Ирина пошатнулась и пьяно уставилась на обглоданную руку. Изрубленная в мелкую сетку шерстяная манжета засыхала толстой кирпичной коркой. При этом особой боли девушка по-прежнему не испытывала, что мешало ей в полной мере осознать весь кошмар свершившегося.

Да что там?! Этого просто не могло произойти. Особенно в таком месте, в огромном городе. С ней. И с бедным Пашей, чье разорванное сердце она сейчас могла бы потрогать.