Не обещай себя другим - Кэрри Лонсдейл

Я помню, как Ян впервые рассказал мне про арест своей мамы. Он пояснил, что хочет быть предельно откровенным со мной. Джеймс все время утаивал от меня какие-то моменты, которые касались его семьи, и Ян сочувственно относился к моему желанию понять его прошлое, понять, почему он не общается со своим отцом. Как-то за ужином он изложил мне всю цепочку событий, с того момента, как его бросили на обочине дороги, и до выстрелов на парковочной площадке. Голос его звучал отстраненно, будто рассказывал Ян не о себе, а о ком-то другом. Я слушала, затаив дыхание. Сердце мое разрывалось от жалости к тому мальчишке, каким он был когда-то. Отстраненность, с какой Ян говорил о своем прошлом, была красноречивей любых слов. Прошлое не исчезло. Оно по-прежнему было частью его личности.

Ян говорил о том, что мама никогда не обращалась с ним плохо – по крайней мере, физически. А вот эмоционально… Если честно, я не понимала, почему он пытается разыскать ее после всей той неразберихи, которая царила у них дома. Но Ян никогда не винил свою мать в том, что все так вышло. И лишь после того, как я узнала подробности этой истории, мне стало ясно, почему он не оставляет попыток повидаться с мамой. Яну хотелось извиниться за те фотографии, которые были привлечены к делу. Ему-то казалось, что снимки помогут маме, а в действительности они сыграли на руку обвинению. Подумать только, как долго таскал он на себе груз этой вины!

Я наблюдаю за тем, как он беседует со своим отцом. Говорят они тихо, и Ян сидит, отвернувшись куда-то в сторону. Я не слышу слов, а потому не знаю, с каким чувством воспринимает он это – встречу с отцом, болезнь Стью и все остальное. В какой-то момент Ян поворачивается, и они оба смотрят на меня. Стью с любопытством. Зато на лице Яна читаются боль, гнев и растерянность.

Меня так и подмывает подойти к ним, но я лишь машу им рукой. Я знаю, что мне пока лучше понаблюдать за ними со стороны.

Они усаживаются под большим деревом позади дома. Трава вокруг скамьи густо усыпана листьями, отчего кажется, что сидят они в каком-то парке. Они говорят и говорят, а я терпеливо жду. Ждать я буду столько, сколько необходимо, ведь Яну наверняка потребуется мое участие.

Чтобы не терять времени, я просматриваю почту. Потом звоню Кристен и спрашиваю, как там малыш Тео. По ее словам, это не младенец, а само совершенство. Он хорошо спит, кушает и почти не капризничает. Другое дело, что у Кристен это третий ребенок, и с ним всегда меньше возни, чем с первенцем.

Потом я звоню маме, которая тут же засыпает меня вопросами. Но это не моя история, а Яна. Возможно, когда-нибудь он и поделится ею с моими родителями. Пока же я просто сообщаю, что утром мы вылетаем домой.

Я увлеченно читаю книжку, которую привезла с собой, когда на соседний стул усаживается Ян. Лицо у него какое-то осунувшееся. Долгий перелет, беседа с отцом и поездка в Испанию не прошли для него даром. Он берет мою руку и бережно целует ее. Не стану ли я возражать, если остаток дня мы проведем в отцовском доме? Я ничуть не против. Выбравшись в соседний городок, я покупаю сэндвичи и газировку. Мы обедаем, и следующие пять часов Ян трудится до изнеможения. Он заделывает дыру в прачечной и чинит веранду. Такое чувство, будто он пытается возместить свое долгое отсутствие, втиснув в эти пять часов как можно больше дел.

Оказывается, Стью еще пять месяцев назад перебрался в хоспис. Раз в две-три недели он приезжает на ферму, чтобы проверить, все ли в порядке, а заодно забрать почту. С согласия Стью, я выхожу в интернет и оформляю доставку писем и газет на его новый адрес. Это самое малое, что я могу для него сделать.

Ближе к вечеру мы прощаемся. Ян обещает Стью позвонить, а затем и подъехать, чтобы подписать бумаги. Какие бумаги? Этого я не знаю. На обратном пути Ян почти не разговаривает. Просто сидит, погрузившись в свои мысли.

Мы заселяемся в гостиницу возле аэропорта, и Ян тут же отправляется в ванную, чтобы принять душ. Выходит он оттуда посвежевшим и сразу открывает ноутбук.

– Эл собирается напечатать статью пораньше. Мои фотографии нужны ему завтра утром. – Ян вводит пароль.

– Когда ты узнал об этом?

– Сегодня, еще до обеда. Получил от него письмо.

– Но это же нечестно! Он почти не оставляет тебе времени на обработку!

Ян лишь пожимает плечами.

– А он вообще хочет, чтобы ты редактировал снимки?

– Нет. Ему нужен сырой материал. Они сами отберут фотографии, которые лучше всего подойдут для статьи. Они же их и отредактируют. Но я-то привык работать иначе.

Что ж, это его снимки, и на кону его репутация. Нетрудно понять, почему Ян пытается довести все до совершенства. Но после того, как я сама побывала в схожей ситуации, у меня невольно возникает вопрос: а не берет ли он на себя слишком много? Ян открывает свои программы и приступает к работе. Он еле кивает, когда я целую его в щеку и говорю, что пошла за ужином.

Я захожу в соседний ресторанчик и заказываю нам еду. Хозяйка вручает мне пейджер, и я иду на улицу, чтобы сделать пару звонков. Первым делом я объясняю своему банкиру, что хочу отменить заявку на кредит. Затем я связываюсь с хозяевами зданий, в которых собиралась устроить филиалы кафе, и говорю, что не заинтересована больше в сделке. С последним звонком исчезает и мое желание покорить мир кафе. Его сменяет прилив вдохновения, похожий на тот, который я испытала несколько лет назад, когда только-только решила открыть кафе «У Эйми». Мне снова хочется вернуться к основам. Печь булочки, кексы и пирожные. Придумывать новые напитки, которые дополнят мое и без того обширное меню. Снять со стены картины Джеймса.

Вот именно.

Мне следовало убрать их еще несколько лет назад. На пейджер приходит сообщение, и я спешу в ресторан, чтобы забрать еду.

По пути в гостиницу я слышу звонок телефона. Это Надя. Я смотрю на картинку, которая высветилась на экране. Мы с Надей на рождественской вечеринке у Гарнеров. Без особой охоты, но я отвечаю на звонок.

– Привет. Ты как, в порядке? – спрашивает Надя.

– Да, все хорошо.

– Я пыталась дозвониться до тебя, но безуспешно. Ты и правда была в Испании?

– Да, но сейчас мы в Айдахо.

– В Айдахо? Каким ветром тебя туда занесло?

– Мы приехали к отцу Яна. Слушай, может, поговорим позже? Я как раз заказала ужин, и Ян ждет.

– Конечно, как скажешь. Я просто хотела… хотела извиниться. Из-за Томаса.

Услышав это имя, я невольно замираю и опускаюсь на скамью, которая стоит у входа в гостиницу.

– Я встречалась с ним.

– С кем, с Томасом? Из-за меня?

– Нет, я ходила к нему по другому вопросу, но твое имя тоже всплывало во время беседы. По правде говоря, мне и теперь трудно понять, почему ты взялась за эту работу.

Надя долго молчит, прежде чем ответить.

– Ты помнишь Томаса, каким он был в старших классах? Такой милый, такой настоящий.