Фронтовик стреляет наповал - Юрий Корчевский

И, наконец, сотрудница архива вынесла учетную карточку. Как только Андрей взял ее в руки, не поверил своим глазам. Еще раз сверил данные – Нырков Павел Федорович, дата, место рождения, место призыва – все сходится, а фотография другого человека. Понятно, шесть лет прошло, человек должен постареть, но с карточки на него глядело другое лицо. Взгляд исподлобья, оттопыренные уши, массивный подбородок с ямочкой посередине.

– Скажите, ошибки быть не могло? Все-таки спешка, неразбериха, война.

– Бывает иногда с однофамильцами путаница. В деревнях, в глубинке, иной раз половина населенного пункта одну фамилию имеет. Но в данном случае исключено, я проверяла других Нырковых. Разные годы призыва, другие военкоматы.

Вот это да! Инкассатор Нырков совсем не тот человек, за которого себя выдает. Судя по наколкам на бедрах, о которых рассказала его подруга Эльвира, – он человек с криминальным прошлым. Когда настоящий Нырков воевал, был ранен, лже-Нырков сидел в лагере. В душе злость нарастала. Сука! Воспользовался чужим добрым именем. А где же тогда настоящий Нырков?

– Что-то непонятно? – спросила архивист.

Андрей задумался, крутил карточку в руках.

– Нет-нет, большое всем спасибо, вы очень нам помогли, – Андрей вернул бумаги женщине. – До свидания.

Сделать бы фотокопию настоящего Ныркова, да карточку вынести из архива не дадут. Андрей был ошарашен. Вновь открывшиеся обстоятельства подтверждали догадки оперативников. Но сейчас это уже твердые факты. И получалось – искать надо и группу, убившую инкассатора или возницу, и настоящего Ныркова. Те же бандиты могли убить его и завладеть документами. А если он жив, вспомнит, при каких обстоятельствах, как и где утратил документы. Дело разрасталось, как снежный ком. Андрей поторопился на электричку. В Москве направился в спецотдел, предъявил документы.

– Мне нужны дела и фотографии всех неопознанных мужских трупов, начиная с сорок шестого года.

– Приходите дня через два, надо выборку делать.

– Могу сузить круг поисков. Мужчине тридцать лет или чуть меньше. Стариков можно отсеять.

– Уже легче. Но раньше, чем через сутки, не сделаем.

Затем Андрей направился в паспортный отдел.

– Мне нужны сведения по Ныркову. В первую очередь – получал ли паспорт, где прописан? Москва и область.

Андрей переписал на бумажку необходимые сведения из автобиографии. Если настоящий Нырков жив, то он обязательно после утраты документов обращался в паспортный стол для восстановления. Это основной документ, подтверждающий личность гражданина. Без него не устроиться на работу, не прописаться, не получить денежный перевод или пенсию по инвалидности.

– Зайдите через неделю.

– Ускорить нельзя?

– Да вы что, вчера родились? – возмутилась женщина-капитан. – Нам же запрашивать областные подразделения надо.

Оно понятно, все делопроизводство бумажное. Даже один шкаф с картотекой проверить – сколько времени надо? А если шкафов десятки, а то и сотня по Москве и области наберется?

Времени только жаль, много уйдет на ожидание ответов. А без результатов вперед не продвинешься.

В Балашиху Андрей вернулся поздно вечером. Усталый, злой и голодный. В закусочной на вокзале поел беляшей, попил чаю. В такое позднее время только на вокзале перекусить можно.

После перекуса сил прибавилось. К милицейскому общежитию брел не спеша.

В коридоре женщины развешивали китайские бумажные самодельные фонарики из разноцветной бумаги.

– Фролов, ты где Новый год праздновать будешь? – спросила одна.

Насколько помнил Андрей, она работала в паспортном столе.

– Не знаю еще.

– А то присоединяйся к нам, в складчину.

– Я подумаю.

Сначала надо поговорить с Марией. Они уже несколько дней не виделись. Андрей сильно загружен был, вечером падал в кровать и засыпал мертвым сном. Не до гуляний. Да если бы силы были, идти к девушке так поздно неприлично. Кроме того, надо тетку в Москве посетить. Сегодня в столице был, а зайти времени не было. Звонил по телефону периодически, осведомлялся о здоровье, спрашивал – есть ли в чем нужда? Чувствовалось – соскучилась родственница. Их двое из всей родни осталось – тетка да он. Вместе держаться надо, заботиться о ней, все же пожилая она, да при всем желании не получается, хоть разорвись.

До Нового года неделя осталась. У людей уже предновогоднее настроение. В электричке, пока из Москвы ехал, только о празднике и говорят. Кто елкой хвастался, другой – гирлянды и игрушки купил. Третьи запасались продуктами. В магазинах мандарины появились, так за ними длинные очереди выстроились.

У оперов работы непочатый край.

Наутро оба оперативника встретились в кабинете.

– Выкладывай, – с ходу сказал Николай. – По лицу вижу – новости есть.

– Тоже мне, Ломброзо!

– Это кто такой?

– Был один деятель, давно уже. Теорию создал, что по лицу можно определить, преступник человек или нет.

– Чушь. Преступниками иногда случайно становятся. Вот ты в детстве по садам чужим лазал? Яблоки тырил?

– Было.

– И я тоже. Официальным языком – мелкая кража. А мы с тобой в милиции работаем, преступниками не стали, наоборот – их ловим.

– Николай, ты сядь. Новость интересная. Наш инкассатор – не Нырков вовсе.

– Я нечто подобное не исключал. Погодь, а с чего ты в это уверовал?

– В Подольском архиве фото видел Ныркова. Абсолютно разные лица, совершенно не похожи.

– Надеюсь, сообразил, что делать?

– А как же! В управлении паспортной службы побывал, запрос сделал.

– Думаешь, жив Нырков?

– Все варианты отработать надо. Если жив, за утерянным паспортом приходил. Узнаем, был ли такой факт. Если получал – наведаться надо. Когда потерял или украли, а может, пропил?

– Согласен.

– В спецотделе был. Попросил дела и фото неопознанных мужских трупов, с сорок шестого года по сегодняшний день.

– Верно.

– Только результаты не скоро будут.

– Главное – будут. Мы на правильном пути. А теперь я тебя удивлю. По фотографии «инкассатора» опознали. Ни какой он не Нырков, а вор-рецидивист Оглоблин Павел Терентьевич. Двадцать четвертого года рождения. Три ходки на зону, освободился в сорок шестом. Думаю, тогда же их пути-дорожки с Нырковым пересеклись.

– Выходит – мы оба одновременно к одному результату пришли?

– Получается, так. Я уголовные дела из судов запросил. Может, подельники мелькали, адресочки. Всех проверять надо. Где-то же он залег с деньгами.