Анархизм. Сочинения одного из лидеров мирового анархического движения начала ХХ века - Эмма Гольдман

вы голосуете, меняются только фамилии в составе кабинета министров. Когда вы стреляете, вы свергаете правительство, начинаете новую эпоху, отменяете старый режим и вводите новый».

Неудивительно, что люди мало интересовались социалистическими трактатами мистера Шоу. Никак иначе, кроме как в драме, он не мог передать такие сильные исторические истины. И поэтому только посредством драмы мистер Шоу явился революционным фактором в распространении радикальных идей.

После «Ткачей» Гауптмана «Схватка» Голсуорси – важнейшая рабочая драма.

Тема «Схватки» – забастовка с двумя доминирующими факторами: Энтони, президент компании, жесткий, бескомпромиссный, не желающий идти ни на какие уступки, хотя рабочие держались месяцами и находятся в полуголодном состоянии, и Дэвид Робертс, бескомпромиссный революционер, чья преданность рабочим и делу свободы доведена до белого каления. Между ними бастующие, изнуренные и утомленные ужасной борьбой, их раздражает и стимулирует ужасное зрелище бедности и нужды своих семей.

Самая замечательная и блестящая работа в «Схватке» – это изображение Голсуорси непостоянства и бесхребетности толпы. В один момент она аплодирует старому Томасу, который говорит о силе Бога и религии и предостерегает людей от бунта, в следующее мгновение ее увлекает разъездной представитель профсоюза, отстаивающий дело профсоюза, – профсоюза, который всегда стоит за компромисс и бросает рабочих всякий раз, когда они осмеливаются бастовать, выдвигая независимые требования; потом они снова лучатся серьезностью, духом и энергией Дэвида Робертса – все эти люди готовы идти в любом направлении, куда дует ветер. Проклятие рабочего класса состоит в том, что они всегда следуют за ним, как овцы, ведомые на бойню.

Последовательность – величайшее преступление нашего коммерческого века. Не важно, насколько силен дух или насколько важен человек, в тот момент, когда он не позволяет себя использовать или продавать свои принципы, его выбросят на свалку. Такова и судьба президента компании Энтони и Дэвида Робертса. Конечно, они представляли противоположные полюса – полюса, враждебные друг другу, полюса, разделенные ужасной непреодолимой пропастью. И все же разделили общую судьбу. Энтони – воплощение консерватизма, старых идей, железных методов: «Я являюсь бессменным председателем компании с момента ее основания – тридцать два года назад. Четыре раза я вел схватку с рабочими компании, и каждый раз я брал верх. Здесь говорили, что времена меняются. Может быть. Но я остался прежним. И останусь таким. Говорили, что хозяева и рабочие равны. Чепуха! В доме должен быть один хозяин. Когда сталкиваются двое, повелевать будет достойнейший. Говорили, что у капиталистов и трудящихся одинаковые интересы. Чепуха! Их интересы далеки, как полюсы. Есть единственно верный способ обращаться с рабочими – держать их в железном кулаке».

Нам может не нравиться эта приверженность к старым, реакционным представлениям, и тем не менее есть что-то замечательное в мужестве и последовательности этого человека, и он и вполовину не так опасен для интересов угнетенных, как наши сентиментальные и мягкие реформаторы, девятью пальцами грабящие, а десятым дающие библиотеки, перемалывающие людей, как Рассел Сейдж, а затем тратящие миллионы долларов на социальные исследования, превращающие красивых отроковиц в увядших старух, а затем дающие им несколько ничтожных долларов или открывающие приют для работающих девушек. Энтони – достойный противник, и, чтобы сражаться с таким врагом, надо научиться встречать его в открытом бою.

Дэвид Робертс обладает всеми умственными и моральными качествами своего противника в сочетании с бунтарским духом и глубиной современных идей. Он тоже последователен и не хочет для своего класса ничего, кроме полной победы.

«Мы боремся не только за сегодняшний день, не только за себя, за собственные нехитрые нужды. Мы боремся за всех тех, которые будут жить после нас. Друзья, ради любви к тем людям не допустим, чтобы на них легло тяжкое бремя, не дадим омрачить небо будущему и залить его морем горечи. И пусть с нами случится что угодно! Мы готовы пострадать ради них. Нам бы только стряхнуть с себя это жестокое, кровожадное чудовище, которое от сотворения мира выжимает соки из рабочих, из их жен и детей. А если у нас не достанет мужества сойтись с ним лицом к лицу и биться до тех пор, пока это чудовище не попросит пощады, тогда оно и впредь будет так же пить нашу кровь, и мы навсегда останемся тем, кто мы есть сейчас, – хуже собак!»

Компромисс и мелочный интерес неизбежно стакнутся и обойдут двух таких гигантов. Неизбежно, пока масса не достигнет роста Дэвида Робертса. Наступит ли это когда-нибудь? Драматург – не пророк, но моральный урок очевиден. Нельзя не сознавать, что рабочим придется применять незнакомые им доселе методы, им придется отбросить все те элементы в своей среде, которые вечно готовы примирить непримиримое, а именно Капитал и Труд. Им придется осознать, что именно такие персонажи, как Дэвид Робертс, и есть те самые силы, которые произвели в мире революцию, чем проторили дорогу к освобождению из лап этого «кровожадного чудовища» к более яркому горизонту, более свободной жизни и более глубокому признанию общечеловеческих ценностей.

Ни один вопрос равной общественной важности не получил за последние годы такого широкого рассмотрения, как вопрос о тюрьме и наказании.

Едва ли найдется какой-нибудь авторитетный журнал, который не посвятил бы свои колонки обсуждению этой жизненно важной темы. В ряде книг талантливых писателей, как в Америке, так и за границей, эта тема обсуждалась с исторической, психологической и социальной точек зрения, и все они соглашались с тем, что нынешние пенитенциарные учреждения и наш способ борьбы с преступностью во всех отношениях оказались неадекватны, а также расточительны. Можно было бы ожидать, что из совокупного литературного обвинения в социальных преступлениях, совершенных над заключенным, должно выйти нечто весьма радикальное. Однако, за исключением нескольких мелких и сравнительно незначительных реформ в некоторых наших тюрьмах, абсолютно ничего не сделано. Но, наконец, это серьезное социальное зло получило драматическое истолкование в «Правосудии» Голсуорси.

Действие пьесы начинается в офисе адвокатской конторы «Джеймс Хау и сыновья». Старший клерк Роберт Кокесон обнаруживает, что чек, выписанный им на девять фунтов, был подделан на девяносто. Путем исключения подозрение падает на Уильяма Фолдера, младшего офисного клерка. Последний влюблен в замужнюю женщину, терпящую оскорбления и насилие от жестокого мужа-пьяницы. Под давлением своего нанимателя, сурового, но не злого человека, Фолдер признается в подлоге, оправдываясь крайней нуждой своей возлюбленной Рут Ханивилл, с которой он планировал сбежать, чтобы спасти ее от невыносимой жестокости мужа. Несмотря на мольбы юного Уолтера, проникнутого современными идеями, его отец, нравственный и законопослушный гражданин, сдает Фолдера в полицию.

Второй акт, в зале суда, показывает Правосудие в самом процессе его отправления. Сцена по драматической силе и психологической