Запретная королева - Анна О'Брайен

пользуется моим полным доверием. Как и госпожа Уоринг, разумеется. Юный Генрих ее любит.

– Его Высочеству нужно нечто большее, Екатерина. Влиянию госпожи Уоринг нужно положить конец. – То, как мягко Уорик произносил мое имя, согревало мне душу. – Ему нужна гувернантка, которая будет обучать его этикету – хорошим манерам. Но, что еще важнее, ему нужна гувернантка, которая получит разрешение в случае необходимости применять к нему телесные наказания.

Этикет… Хорошие манеры… Со мной как с матерью наследника считались все меньше и меньше.

– Так она будет пороть моего сына? – возмутилась я.

Мне вспомнилось, как в свое время во Франции меня наказывали наши слуги – причем не всегда они делали это любя. При мысли о шлепках и резких ударах розог мои руки сами собой сжались в кулаки.

– Только в пределах разумного, миледи. И за дело.

– А кто это будет определять? Она? – Я резко развернулась к Уорику спиной и ушла в дальний конец комнаты. – Но она не его мать. Откуда ей знать? – повысила я голос. – Я не согласна.

Уорик подошел ко мне. В его глазах читалось сочувствие, но говорил он со мной, по своему обыкновению, прямо и откровенно.

– Это не предмет для спора и обсуждения, Екатерина. Так будет – по вашему согласию или без него, – и это не должно стать для вас сюрпризом. Таков обычай: принцы воспитываются в кругу своих придворных. И вам не следует рассчитывать на то, что вы все время будете рядом с сыном, даже живя с ним в одном дворце. Его Высочество будет воспитывать его собственный штат служащих – со временем это будут его ровесники благородного происхождения. Благодаря этому он поймет, что значит быть королем. Вам самой это уже известно. Вы ведь наверняка воспитывались подобным образом вместе с братьями и сестрами королевской крови, не так ли?

– Да, – резко ответила я.

Он так ничего и не понял. Потому-то я и противилась. Я еще слишком живо помнила собственное детство.

– Я точно знаю, как это бывает. И не допущу даже вероятности пренебрежительного отношения к моему сыну. А тем более телесных наказаний!

– Вы неверно все себе представляете.

Я отвернулась к окну; меня вновь окружали тени прошлого.

– Я понимаю, о чем вы говорите, – тихо сказала я, стараясь преодолеть ощущение безнадежности, переполнявшее мое сердце. – Могу я как-то повлиять на выбор гувернантки?

– Решение об этом назначении будет принимать Совет, – ответил Уорик.

Значит, не могу. Он ответил мне отрицательно. Я прижала пальцы к губам, продолжавшим предательски дрожать. Я не заплачу. Буду сильной ради своего сына. Мне в голову закралась обескураживающая мысль – и уже не в первый раз с тех пор, как Глостер больно ранил меня своей неприязнью.

– Все это потому, что я дочь женщины, у которой, мягко говоря, не самая добродетельная репутация? Поэтому мое влияние на ребенка не заслуживает доверия?

Уорик подумал, прежде чем ответить.

– Полагаю, вы должны смириться с тем, что в Совете есть люди, которым хочется свести на нет ваше влияние на сына. – Он смущенно пожал плечами, понимая, что его слова причиняют мне боль. – Вы должны принять это, Екатерина. Назначенная Советом гувернантка будет хорошо обращаться с мальчиком. Он быстро растет, и ему нужны уже не только чистая одежда и регулярное питание. Его Высочеству необходимы дисциплина и образование, он должен расти в соответствии с правилами воспитания английских принцев.

Но разве я не имею права заботиться о воспитании собственного сына и наблюдать за тем, как он выходит из младенческого возраста? Моя мать никогда за мной не следила. Я же буду следить за своим мальчиком, потому что он – это все, что у меня есть. В тот миг мне очень хотелось положить голову на плечо Уорику, чтобы развеять свои печали.

– Это будет вовсе не плохо, – успокоил он меня. – Совет назначит женщину мудрую и добрую, у которой есть опыт обращения с маленькими детьми.

– Но вы ведь тоже член Совета. Значит, у вас также будет право голоса, когда станут выбирать гувернантку, верно? – спросила я, гордо подняв подбородок.

Нет, я не заплáчу.

– Верно.

– А вы не могли бы выступить против кандидатуры, которую предложит Глостер, кто бы это ни был?

Уорик сухо улыбнулся:

– Определенное влияние у меня есть.

На это была моя единственная надежда.

Я знала, чего хочу, и знала, что нужно делать, чтобы на душе у меня было спокойно. Для этого необходимо всего лишь осторожно провернуть одну небольшую интригу. Через неделю (проведенную довольно активно) я опять пригласила Уорика в Виндзор и подстерегла его, когда он, войдя во дворец, шел через Большой зал.

– Я все время думаю о гувернантке для моего сына, сэр.

Он поклонился мне со своей обычной грацией, но в глазах его читалась нешуточная тревога: очевидно, мысленно он уже готовился к еще одной стычке с королевой-матерью, у которой не хватало ума на то, чтобы спокойно принимать решения, касающиеся ее сына.

– Что, Совет уже сделал свой выбор? – спросила я.

– Нет, насколько мне известно. – Уорик бросил в мою сторону еще один беспокойный взгляд.

– Тогда пойдемте со мной.

Я проводила его в детскую, где Джоан Эстли и подчинявшиеся ей служанки дни напролет исполняли переменчивые желания маленького мальчика. Здесь же, посреди этой суеты, на скамье сидела женщина с Юным Генрихом на коленях. Это была высокая худощавая дама в унылом темном платье, с величественной осанкой; ее волосы были тщательно спрятаны под белоснежный чепец. Когда мы вошли, она разговаривала с моим сыном, а тот забавлялся, засовывая ручки в ее перчатки и смеясь; она смеялась вместе с ним. Услышав звук открывающейся двери, женщина подняла голову.

– Сэр, думаю, мне нет нужды представлять вас друг другу, – сказала я, наслаждаясь открывшейся перед нами идиллической сценой.

На Генрихе, походившем сегодня на настоящего ангелочка, была новая синяя туника и шапочка в тон, из-под которой выбивались его кудри. Его щеки раскраснелись, а глаза увлеченно горели. Строгое лицо женщины смягчалось, когда она смеялась, а в глазах внезапно сверкнула лукавая искорка, должно быть, при воспоминании о том, что мы с ней задумали.

От неожиданности Уорик резко остановился, а потом вдруг разразился хохотом.

– О нет! Быть этого не может! Хотя, наверное, я не должен удивляться, встретив вас здесь, Алиса. Дайте угадаю.

Леди Алиса Ботиллер поставила моего сына на пол, встала и с улыбкой протянула Уорику руки. Он взял их и расцеловал ее в обе щеки.

– Вам нечего гадать, – сказала я, – поскольку вы человек весьма дальновидный и проницательный.

– Итак? – Уорик переводил взгляд с меня на Алису и обратно. –